Блаженная Эмилия, в юных летах своих, сильно желала остаться девственницею до смерти. Но, рано лишившись матери и отца, у которого гнев императора отнял имущество и жизнь, принуждена была поступить не по желаниям своим. Редкая красота выставляла ее предметом искательств молодежи, так что был замысел похитить ее. Безродство и опасности для души заставили ее искать себе опоры в благочестивом муже, а общее мнение о высоких качествах адвоката Василия расположило согласиться отдать руку Василию (…)

Василий и Эмилия жили одними мыслями и чувствами, христианскими. Эмилия, с согласия мужа, кормила бедных, помогала больным, делала пожертвования храмам. Хотя родители обоих супругов лишены были почти всего состояния своего во время гонений на святую веру, но Бог, за добрые дела супругов, так умножил земную собственность их, что не было в том краю никого богаче их. Они владели землями в трех провинциях, в Понте, в Каппадокии и в Малой Армении. Впоследствии каждый из детей имел на своей доле более, чем сколько получил отец.. Когда родился сын Петр, отец умер, и на руках Эмилии осталось девятеро детей. Всех воспитала она в глубоком благочестии. Трое из них были епископами: Василий, Григорий, Петр. Св. Григорий Назианский с восторгом говорил об Эмилии: «Она подарила миру столько и таких светильников, сыновей и дочерей, брачных и безбрачных; она счастлива и плодовита как никто. Три славных священника, одна участница в тайнах священства, и прочие – лик небожителей. Изумляюсь, какая это богатая семья Эмилии! Благочестивая кровь Эмилии — собственность Христа; таков корень! Превосходнейшая! Вот награда твоему благочестию: слава сыновей твоих, с которыми у тебя одни желания». Сын, Василий Великий, с торжеством указывал врагам своим на то, что его учила вере мать его Эмилия.

Старшая из детей Эмилии была Макрина и Макрина была помощницею матери для земли и неба. Богу угодно было, когда Эмилия была беременна в первый раз, возвестить ей об этой дочери и показать, чем будет дочь. Она видит во сне, будто носит на руках дочь и будто старец величественного вида, подойдя к ребенку, три раза назвал ее Феклою. Эмилия проснулась и родила так легко, что, едва лишь кончился сон, родилась дочь. С того времени, мать и отец были убеждены, что данное дочери имя — предвозвестие о качествах дочери, близких к качествам святой девы Феклы. В дом призвана была кормилица: но ребенок почти не сходил с рук матери, был покоен только на ее руках.

Эмилия глубоко понимала обязанности матери. Если мужчина в толкотне жизни и заботе о ней не всегда внимателен к самому себе, то тем более далек от него постоянный надзор за раскрытием склонности и понятий в детях. Потому преимущественно на матери лежит долг надзора за развитием душевных и телесных сил дитяти. Несчастна мать, которая не хочет знать своего призвания, столько высокого! Эмилия дорожила этим призванием. По-видимому, не беззаботна бывает иная мать о детях: но — по опыту оказывается, что она все-таки не выполнила своего долга. Отчего это так? Оттого, что не тому и не так учила детей, чему и как должно учить. Воспитание Макрины тем более заслуживает особенного внимания, что сама Эмилия приняла его за образец, по которому воспитывала других детей, и особенно дочерей, и нельзя не пожелать, чтобы и другие родители следовали этому образцу. Греки начинали учение детей почти всегда с басней и некоторых пиитических произведений: точь в точь как наши милые педагоги-прогрессисты. Эмилия увидела, что в языческих произведениях много мыслей и картин, оскорбительных для чистой души. (Когда бы в прославляемых прогрессистами было меньше!) Потому, она приняла за учебные книги священные песни Давида и притчи Соломона. Из них выбирала она некоторые места молитвенные или хвалебные, или с уроками жизненной мудрости, и заставляла выучивать их наизусть. Так, чем бы ни занималась Макрина, священные стихи наставления были и постоянными ее спутниками-надзирателями (а не распущенные педагоги). Эмилия учила дочь и пению, но не давала ей петь песней Анакреона и Сафо. Все, что могло оставлять в юной душе впечатления гнилости и смрада нравственного, мать удаляла от взора и слуха юности. Матери сами водили детей (долгом считают водить и ныне) в театр и амфитеатр. Эмилия признавала, что то уже невознаградимый вред от театральных сцен, что они отлучают душу от любви к труду и приучают к легкомыслию и рассеянности («Театр – открытая школа невоздержания», говорит Василий Великий. Беседа четвертая на Шестоднев. Тертуллиан: «театр – привилегированная зала бесстыдства и замок всяких гнусностей»)

Она обучала дочь женским рукоделиям и домашнему хозяйству, тем более, что труд физический укрепляет ее здоровье. Так ли ныне? Вот почтенный родитель и родительница гуляют со своими детьми. Около них идет молодой человек. Меньшему восьмилетнему сыну стало жарко и он снял с себя бархатный кафтанчик. Молодой человек тотчас же предлагает свои услуги, берет и несет кафтанчик, в котором весу фунт. Родительница вступилась и взяв кафтанчик и передавая его сыну, говорит робко: «пусть приучается». Конечно, слава Богу и за то, что «пусть приучается!» Но милая мамаша! Добры ли вы к сыну и к себе, что сынок тяготится фунтиком тяжести, и вы готовите себе из него тяжести разного сорта? Не будьте ниже самки. После домашних занятий Эмилия водила дочь в храм Божий слушать священные песни и молитвы. Сын ее, уже святитель, писал «юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями»: так много значила педагогика Эмилии.

Макрина, пришедшая в возраст, была красавицею по телу и по душе (…) Мать нежно любила ее. «Других детей, — говорила она, — носила я лишь некоторое время, а с Макриною не разлучалась никогда». От этой связи дочери с матерью польза была для обеих, и польза неоценимая: мать управляла чувствами и помышлениями дочери, а дочь до такой степени заботилась о матери, что собственными руками пекла для нее хлеб и шила белье. Когда умер отец Макрина была главною помощницею матери по управлению имениями, находившимися в разных областях. Важнее же было то, что Макрина имела влияние на нравственный быт всей семьи. Хотя мать стояла на высокой степени нравственной жизни: но Макрина нечувствительно вела ее выше и выше, примером самоотверженной своей жизни. Она внушала брату Василию предаться исключительно изучению евангельской мудрости. Она образовала Петра, быв для него второю матерью и наставницею. Когда все братья и сестры могли уже заведовать делами и собою: она склонила мать удалиться с нею в монастырь.

В такой решимости мать и дочь построили обитель в Понте, на берегу реки Ириды, не вдали от горы Ивора. Там, отстранив все, что могло рассеивать их, изменили они образ жизни: служанок своих обратили в подруг своих и предались преимущественно молитве. (…)

Эмилия, достигнув глубокой старости, должна была наконец испытать общую долю смертных. Из детей ее были при ней только Макрина и Петр. Чувствуя близость кончины, она с невыразимою нежностью говорила присутствующим об отсутствующих и молитвою за детей окончилась святая жизнь ее, 8 мая 375г.

Десять человек детей дал Господь святой Эмилии, пять сыновей и пять дочерей, из них пятеро причислены к лику святых: Святитель Василий Великий, архиепископ Кесарии Каппадокийской, вселенский учитель (память 1/14 января), преподобная Макрина (память 19 июля/1 августа) — образец аскетической жизни, оказавшая сильное влияние на жизнь и характер святого Василия Великого, Святитель Григорий, епископ Нисский (память 10/23 января), Святитель Петр, епископ Севастийский (память 9/22 января), и праведная Феозевия — диакониса (память 10/23 января)