Вопрос 3609: 24 т. 

Что бы Вы сделали, если бы родились евреем, потом бы вот так всё узнали про муки своего народа и как к нему относятся? Конечно, если бы голова и сердце остались бы те же, что и сегодня. Или на худой конец, приказали бы Вам жить в еврейской семье и чтобы они Вас слушались, и имело бы это большие последствия и для остальных?

Ответ: 

Ну уж тут вы накрутили невесть что! Побеседовал бы по пророкам, где даны указания на пришествие Мессии. Почитали бы Новый Завет. Конечно, не надоедливо. И всё время бы думал, как бы поскорее освободить их от своей утробы. У каждого человека, как и у нации, в Божьем плане отведена своя ячейка. Чему-то, быть может, поучился бы у них. Я-то ведь не жил с ними больше одной недели в одном доме. Нельзя насильно принуждать человека верить, даже в спасительное, даже для его же пользы. Иначе будет утеряно богоподобие. Одна из главных черт богоподобия-свобода. А в истории христианства ведь такого было вдосталь. Не все христиане про это знают. Я начитывал «Жития святых», а потом ещё многократно прослушивал их и составил на жития симфонию. Вот как  «обращали» евреев.

 

19 дек. Григорий Омиритский. «Во время царствования благочестивого царя Аврамия, архиепископ Григорий, поставив во многих городах епископов, мужей ученых и красноречивых, посоветовал царю, чтобы тот Иудеям и язычникам, находившимся в его стране, повелевал креститься или, в противном случае, предавал их смертной казни. По издании царского повеления об этом, множество евреев и язычников с жёнами и чадами из боязни смерти стали приступать к св. крещению. Тогда старейшие и искуснейшие в законе евреи, собравшись ото всех городов, составили тайное собрание, совещаясь, что им предпринять, и рассуждали между собою:

 «Если мы не крестимся, то, по приказанию царя, будем убиты и мы, и наши жёны, и дети». Одни из них говорили: «Чтобы не умереть нам преждевременною смертью — исполним волю царскую, но втайне будем держаться веры нашей». Другие же советовали не лицемерно, но явно держаться своего еврейского закона, чтобы, избежав человеческой руки, (как говорили они), не впасть в руки Отмстителя-Бога и ещё хуже не погибнуть. Некоторые возражали: «Мы видим, что Бог наш не требует нас к этому подвигу, ибо благочестивого царя нашего Дунаана и всё войско его Он предал в руки Елезвоя; а что нам делать, мы не знаем». Иные говорили: «Если мы желаем и сохранить наш закон, и самим остаться невредимыми, то уйдём тайно, по одному, из этой страны, каждый взявши свое, дабы с телом не погубить и своей души». Другие возражали: «Если мы пожелаем убежать, то нас увидят христиане и смертью погубят».

И все недоумевали, что им делать. Был же среди них один мудрейший законоучитель, по имени Ерван, знавший весь Ветхий Завет и весьма красноречивый; он сказал им: «Все вы напрасно говорите и тем, что вы предлагаете, нельзя воспользоваться; если же желаете послушать меня, то пойдёмте вместе со мною к царю и архиепископу Григорию и скажем, чтобы они назначили от себя учителей, каких хотят, для состязания с нами в вере и законе. Если они одолеют нас, то мы добровольно сделаемся христианами; если же будут обличены в своих заблуждениях, то сами увидят, что несправедливо побуждают нас отступить от нашего закона. Испытаем их и узнаем, какова их вера? если истинная, то уверуем, что Мессия уже пришёл, а мы того не знали. Если же окажется ложной их вера, то нам станет ясно, что мы умираем для Бога и с усердием примем смерть». Когда Ерван это произнёс, то все убоялись и сказали: «Мы видим, что ты помогаешь христианам, разве ты не знаешь, что наша вера истинная: как мы оставим её?» Ерван отвечал: «Ни одного лукавого слова я не сказал вам, братия, но знайте, что так или иначе вы принуждены будете креститься. Если вы не послушаете меня, то я невиновен буду пред каждым из вас, так как, если и не испытаете через прения веру их, то всё же вы должны будете принять её без испытания и поступите так, как они велят, если же вы не примете их веры, то они убьют вас». Все, услыхав это, повиновались Ервану, и, написав прошение, отослали его царю. Царь, прочитав его, сильно разгневался и уже хотел всех их предать смерти, но удержался, не желая ничего предпринимать без совета Григория, которому и отдал прошение. Блаженный, прочитав его, сказал: «Хорошо и похвально говорят Иудеи, что лучше веровать добровольно, по убеждению, чем насильно. Оставь их, царь, пусть они сначала поспорят с нами, а потом, как хочешь, так и поступай с ними».

 Царь соизволил на совет святителя, и евреям дано было на приготовления к прению 40 дней, чтобы они нашли у себя учителей, каких пожелают, и без боязни приходили на прение. По истечении срока, собралось бесчисленное множество евреев, имея с собою немало мудрейших раввинов, сведущих в законе и приготовившихся к прению. Прения о вере состоялось в столичном городе Афаре, в присутствии царя со всем его синклитом, архиепископа со всем церковным клиром, и многочисленного христианского народа, пришедшего послушать прение. На него явились и евреи с своими книжниками, учёными и учителями. Иудеи поставили пред епископом Ервана, как главного оратора, хорошо знающего закон и пророческие книги и искусного в философии. Когда, по данному знаку, наступило молчание, началось собеседования и прения между архиепископом и Ерваном.

Сущность прения была такова: после долгого молчания, во время которого все приготовились внимать беседе, святой архиепископ Григорий начал говорить мудрому еврейскому учителю Ервану и всему их собранию так: «Когда прошла ночь и воссияло Солнце Правды, зачем вы препираетесь, противясь Его Свету и не веруя в Него?» Ерван сказал: «Если Солнце Правды воссияло, и мы противимся, как ты говоришь, свету Его, веруя в истинного Бога, то тем более вы, как язычники, содержащие чуждое учение, противитесь свету правды, укоряя Божественный закон, данный нам от Бога». Архиепископ отвечал: «Мы от язычников, но чьё мы — создания и творение?» Ерван отвечал: «Явно, что — Божии создания и творение». Архиепископ сказал: «Если же мы, как и вы, творения Божии, то какое же большее превосходство приобрели вы, чем мы?» Ерван возразил: «То, которое имеем сравнительно с Египтянами». «Хорошо, что ты вспомнил о Египтянах, — отвечал архиепископ, — покажи же своё превосходство пред ними!» Ерван сказал: «Разве ты не читал о великих чудесах в Египетской земле, в Чермном море, в пустыне, которые Бог творил чрез Моисея, по выходе Израиля: потопил Египтян, а Израиля спас?» Архиепископ отвечал: «Никакого нет различия между вами и Египтянами, ибо их Бог потопил в море, а вас за вашу злобу погубил на земле. Второз. 28:66 – «жизнь твоя будет висеть пред тобою, и будешь трепетать ночью и днём, и не будешь уверен в жизни твоей». Перейдя Чермное море, как посуху, вы потонули на пристани, в страданиях окончив жизнь в пустыне, ибо больше чем из шести сот тысяч людей только двое - Халев и Иисус Навин удостоились видеть обетованную землю. Числ. 14:24 – «но раба Моего, Халева, за то, что в нём был иной дух, и он совершенно повиновался Мне, введу в землю, в которую он ходил, и семя его наследует её». Чем же вас Бог почтил пред Египтянами?» Ерван спросил: «А кому послал Бог в пустыне манну?» Архиепископ сказал: «А тебе что лучше кажется: мясо, которое вы ели в Египте, или манна, посланная в пустыне?» Ерван отвечал: «Ясно, что манна лучше». Архиепископ возразил: «Зачем же вы обратились мыслью назад, пожелавши свиного мяса в котлах и чесночного луку и всякой египетской пищи, а манну возненавидели?»

После этого началось прения о Пресвятой Троице.

Ерван говорил: «Каким образом христиане исповедают трёх Богов: Отца, Сына и Святого Духа. Архиепископ, возражая, говорил, что Единого Бога мы почитаем, Творца всех, только в трёх Лицах — Отца, Сына и Св. Духа, во едином же Божестве, и в доказательство приводил слова Давида: Пс.32:6 – «Словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его — всё воинство их».

 Смысл этого изречения,— изъяснял Григорий,— таковой: Господь есть Бог Отец, Слово Его есть Бог Сын, Дух уст Его — есть Бог Дух Святой; так открываются три Божественные Лица, Божество же едино, ибо Сын и Дух соестествен, собесначален, соприсносущен и сопрестолен Отцу». Также о кресте и смерти Господа приводились святым Григорием против евреев ветхозаветные писания, пророчества и предсказания. И продолжались прения до вечера; каждая из обеих сторон сильно спорила и одна другой давала возражения, однако победителем во всех рассуждениях явился архиепископ, потому что чрез него говорил Святой Дух. Так как настал вечер, а прения ещё не окончились, то царь встал с своего седалища, также и архиепископ, и собрание разошлось, отложив беседу до утра. Евреи же окружили Ервана, радуясь, обнимая и целуя его, восхваляя за то, что он достаточно сильно возражал против христиан. На это Ерван говорил им: «Молитесь, чтобы Истинный Бог помог нам, так как вы сами видите, какой архиепископ хитрый человек, и как трудно одолеть его». Они же ободряли его, чтобы он без боязни и смело говорил с ним. Утром снова собралось собрание, и когда царь и архиепископ явились, пришли также евреи с Ерваном, и тогда вновь началось прение, но ни в тот день, ни в третий, ни в четвёртый, ни даже в пятый — прения не были окончены. Во все эти дни на прениях присутствовал царь со всем синклитом, с удовольствием слушая говорящих и радуясь о Богом дарованных премудрости и разуме святейшего архиепископа своего. И действительно, было что слушать и о чём помнить, когда толковались многие пророческие изречения и изъяснялись многие таинственные места Писания. В беседе о воплощении Иисуса Христа и о Пречистой Деве архиепископом приводились слова пророка Исаии: Ис.7:14 – «се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил».

Ерван говорил: «Как женское чрево вместило страшное величие Божества?» Архиепископ отвечал: «Так же, как жилище Авраама вместило Бога под Маврийским дубом, когда Он пришел вкусить с Авраамом». Ерван возразил: «Как же огонь Божества не сожёг женское тело?» Архиепископ отвечал: «Как огонь не сожёг купины в Синае, так и Божество не повредило девственной утробы: Дева родила, и Девою пребыла». Ерван возразил: «Рождения от Девы было призрачное, а не на самом деле, потому что невозможно, чтобы при рождении не повредиться утробе, и ясно для всех, что это неверно». Архиепископ отвечал: «В то время, когда Аввакум вошёл к Даниилу в львиный ров, а двери рва были заперты и запечатаны печатью, скажи мне, как он вошёл и вышел, не отворив дверей, и не повредив печатей»?

По окончании прения, на третий день, Ерван покушался бежать, но прочие евреи удерживали его, говоря: «Если ты оставишь нас, мы все погибнем. Останься ещё, всячески возражая, — неужели Бог не поможет нам? если же мы и будем побеждены в прении, то имеем другие способы сопротивления, в которых нас не смогут победить». Когда Ерван начал во время прения укорять христиан в том, что они поклоняются иконам, и стал называть иконы — идолами, а кланяющихся им — идолопоклонниками и противниками Божьего закона, и говорил, «что Бог заповедал не делать кумиров и всякого подобия»,—тогда архиепископ спросил его: «Когда во дни Ноя был потоп, каким образом он спасся?» Ерван отвечал: «Ковчегом, сделанным из дерева». Архиепископ возразил: «Мог ли Бог без ковчега спасти Ноя от потопа или не мог, как ты думаешь?»

 Ерван отвечал: «Думаю, что мог, потому что сказано, что у Бога всё возможно». Архиепископ возразил: «А если Бог мог, то зачем же потребовался ковчег для спасения праведного? Не следует ли из этого, чтобы Ной за своё спасения принёс благодарения ковчегу, а не Богу?» Ерван отвечал: «Нет — подобает воздавать хвалу Богу, а не бездушному творению». Архиепископ сказал: «Однако ты веруешь, что бездушным творением — ковчегом устроил Бог спасение Ною. Так и нам Бог ниспосылает чрез эти видимые иконы благодать Свою, ибо, хотя они и бездушны, однако назначены для нашего спасения. Взирая на иконы, мы возносимся умом к первообразному, и подъемлемся на Богоугодную ревность: изображаем же мы не идола, а Господа Иисуса Христа по человечеству, а не по Божеству, которое неописуемо. И как Ной о своем спасении в ковчеге принес благодарение Богу, создав жертвенник, так и мы благодарим Христа Бога, написуя образ Его, чтобы плотским созерцанием Его избавляться от мысленного потопа. Мы как бы другим ковчегом признаем Его человечество, чрез которое Он понес наши грехи и, освятив нас Своим Божеством, вознес на небо. Того, Кто был зрим телесными очами, мы пишем красками, изображая пречистое подобия Его человечества, и, под видом телесного подобия, покланяемся вместе и Божеству Его, и почитаем в Нем, подобающим поклонением, равно Отца и Святого Духа». Ерван же, продолжая хулить святые иконы, говорил: «Удивляюсь я вашим христианским басням, гласящим, что Бог посылает Свою благодать иконам, написанным на стенах и досках, никогда не ходившим и не говорившим». Архиепископ в опровержение спросил: «Скажи мне, Ерван, зачем Бог дал милоти Илии Свою благодать, которой не дал Елисею, и предпочёл бездушную милоть живому пророку, так как пророк не мог сам перейти чрез Иордан, но разделил воды милотью и прошёл посуху, и какого чуда не мог совершить Елисей, то могла сделать бездушная милоть. Почему не Моисею, совершавшему чудеса в Египетской земле, но его жезлу Бог даровал чудодейственную силу, и превратил им воду в кровь, разделил море и совершил многие другие, страшные и славные чудеса? Кроме того, скиния, ковчег завета, золотая стамна с манною, скрижали и жезл Ааронов, жертвенник, кадильница и семисвещник, все они не имели ли Божией благодати, хотя и были мёртвыми, сделанными из видимых и осязаемых вещей человеческими руками? однако осеняемы были Божией славой, наполняемы и окружаемы облаком и недоступны были никому, кроме священников и левитов, и никто не мог касаться их, так как они были Божественны и святы. Если же так было в Ветхом Завете, то зачем удивляться в Новом Завете благодати, подаваемой святым иконам?» Ерван снова возразил: «В псалмах сказано: Пс.113:12 – «А их идолы — серебро и золото, дело рук человеческих», поэтому и иконы ваши суть идолы, ибо сделаны руками человеческими».

 Архиепископ возразил: «Я ничего не возражаю против того, что идолы язычников, незнающих Бога — суть идолы, так как они являются подобием тех, которые безбожно во всяких сквернах провели жизнь: волхвы, чародеи, убийцы, любодеи, и все они от такой жизни погибли злою смертью; на память о них некоторые и сделали идолов, а последующий род, прельщенный и ослепленный сатаною, обратил их в богов и кланяется им. Вы то же делали, поклоняясь истуканам, приносили им в жертву сыновей и дочерей, проливали неповинную кровь, кровь ваших сыновей и дочерей, которых приносишь в жертву ханаанским истуканам, которые суть идолы. А что мы теперь пишем изображения святых Божиих, то это не идолы, а честные иконы. Мы написуем образ тех, которые знали Бога, веровали в Него, угодили Ему правдою, были мужами честными, святыми и возлюбленными Богом, и совершили Божиею благодатью множество чудес. Они воскрешали мёртвых, исцеляли больных, слепых, хромых, расслабленных, очищали прокаженных, изгоняли бесов, кончина их была честна и память вечна и славна, ибо: Пс.115:6 – «Дорога в очах Господних смерть святых Его!». Пс.111:6 – «Он вовек не поколеблется; в вечной памяти будет праведник».

 Когда Ерван опять так злословил, что иконы ничем не отличаются от идолов, архиепископ сказал: «Твоя одежда, Ерван, и скиния, обе сделаны из шерсти и льна, а равную ли они имеют силу? Твой жезл и жезл Аарона прозябший имеют ли одинаковую честь? Кувшин, — который дома у тебя и стамна (сосуд) с манной — равны ли они? Ящик, в котором ты кладёшь потребное для тела, и ковчег завета — равную ли имеют славу? Огонь и елей, который ты возжигаешь в доме для освещения, сравнишь ли ты с золотым семисвещником? Дом, в котором живёшь, и храм, построенный Соломоном, — уподобишь ли один другому? Никоим образом, но несравненно больше почитаешь всё это, потому что на тех пребывала иногда Божественная благодать. Таким образом уразумей и то, что иное есть идол — образ скверного лица, низверженного во ад, и иное есть икона святого угодника Божия, от которой изливается нам Божественная благодать Господня по молитвам на ней изображенного».

 Ерван говорил и об Ангелах, что они бесплотны, как написано: Пс.103:4 – «Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими — огонь пылающий», и что, тем не менее, христиане, не стыдясь, пишут их на иконах, придавая бесплотным духам плотское изображение. На это архиепископ отвечал: «Ты не знаешь, что говоришь, ибо мы от вас же самих научились писать Ангелов». Ерван возразил: «Никогда у нас не было этого». Архиепископ спросил: «Ты изучил весь Ветхий Завет, и не узнал этого?» Ерван возразил: «Клянусь Господом, что не знаю, чтобы когда-нибудь у нас были написаны и почитаемы изображения Ангелов!» Архиепископ сказал на это: «По истине, вы начали это дело: когда Соломон построил храм Богу, то не сделал ли над святилищем херувимов славы, осеняющих алтарь? А также и над первыми дверями святилища и над вторыми не поставил ли херувимов? Да и в скинии, устроенной Моисеем, разве не было изображений херувимов над ковчегом завета, а также и на завесах не вышиты ли были лица херувимов, и все эти изображения Ангелов не были ли вместе со скиниею и храмом чтимы вами? Если же вы, изобразивши бестелесные существа, почтили их, то зачем укоряете нас, изображающих и почитающих лица тех святых, которые во плоти угодили Богу».

  Это и многое сему подобное говорилось в четвёртый день прения; когда же наступил вечер, и царь с архиепископом встали со своих мест, то собрание разошлось, в ожидании, что утром прения будут окончены и возможно будет видеть торжество победителя. Евреи радовались за Ервана, что он хорошо отвечал и давал вопросы архиепископу, и, ободряя его, говорили ему: «Ты хорошо подвизаешься, не бойся, но ещё крепче стой, ибо мы видим, что Бог с тобой, не страшись сердцем, так как, видно, царь вас обоих с удовольствием слушает». Ерван же отвечал к ним: «Братия, тот муж, как я вижу, много превосходит меня разумом и искусством говорить, и мне невозможно победить его; вы сами слышали, как все мои рассуждения, опровергнув и посрамив, он сделал ничтожными». Утром же очень рано, когда мудрейшие евреи вновь пришли к Ервану, он сказал им: «Братия, по правде вам скажу, что я буду побеждён архиепископом, потому что ночью в видении я увидел Моисея и Иисуса, о Котором у нас был спор. Я видел их как бы стоящих на кровле какого-то святилища и беседующих; и я видел Моисея кланяющимся Иисусу и держащим свои руки пригнутыми к груди, как бы имея их связанными, и со страхом предстоящим пред Иисусом, как пред своим Господом Богом. Я изумился этому и, когда открылись уста мои, сказал: «Господин Моисей, хорошо ли то, что ты делаешь?» Он же, обратившись, остановил меня, говоря: «Перестань, не грешу я, поклоняясь моему Владыке, так как я не из подобных тебе и исповедаю моего Творца и Господа. Зачем ты затрудняешь праведного архиепископа, противляясь истине? В наступающий же день ты будешь побеждён им и поклонишься, как и я, Господу Иисусу Христу». Это я видел, братия, а что значит, не знаю, однако я буду продолжать возражать архиепископу, настаивая на нашем законе до тех пор, пока Сам Бог устроит так, как хочет».

 Многие, услышав это, усумнились и были в недоумении. Когда же настал день и устроился собор, явился царь с синклитом, архиепископ с клиром, и стеклось множество народа, — предстал и Ерван с помогавшими ему законоучителями, и опять началось прение, как и в прежние дни. Один учёный нотарий архиепископа, которого он привёл с собою из Александрии, будучи скорописцем, присутствуя там, записывал все речи, произносимые и архиепископом, и Ерваном. При помощи Св. Духа, действовавшего в устах архиепископа, сторона противных побеждалась, наша же о Господе препобеждала. Архиепископ во всех рассуждениях являлся победителем, а Ерван ослабевал, ослабевали и помогавшие ему еврейские законоучители; однако злоба ослепила их, ушами они плохо слышали, и глаза их закрыты были от истины. И нужно было, чтобы после слов святителя последовала сила веры и чудо, которое бы обличило ожесточенных злобою и устыдило бы неверия их, что, действительно, и случилось следующим образом. Когда Ерван в прении уже окончательно побеждался, то вскричал: «Зачем мы теряем время в долгих рассуждениях! Я разрешу это прение. Если хочешь, архиепископ, чтобы я веровал в Иисуса, что Он Истинный Бог, покажи мне Его живого, чтобы я видел Его, говорил с Ним, и тогда я признаю, что вы, христиане, одолели и победили нас». Когда Ерван сказал это, собрание Евреев закричало: «Умоляем тебя, учитель, не прельщайся, чтобы тебе не стать христианином, мужайся больше и крепись в истине, ты же знаешь, что нет ничего более истинного, как Единый Бог отцов наших». Ерван с гневом сказал им: «Что вы говорите пустое? слышите, если Он уверит меня, что Тот, о Котором предсказали пророки, существует, то чего же еще хотите ожидать?»

  Архиепископ, видя, что он говорит искренно, а не льстиво, сказал ему: «Ерван, великое ты вносишь искушение и выше сил твоё прошение, потому что ты просишь не людей, но Бога; однако для того, чтобы уверовал ты и находящиеся с тобою, и чтобы утвердились сердца верующих, Бог силен и это сотворить. Только скажи окончательно, как ты желаешь, чтобы я уверил тебя?»

Ерван отвечал: «Умоли твоего Владыку, если Он есть на небе, как ты говоришь, пусть сойдёт сюда и явится мне, чтобы я беседовал с Ним, и клянусь Господом, что тотчас уверую в Него и крещусь». Когда Ерван произнёс это, то всё множество евреев закричало: «Действительно, архиепископ, докажи нам на деле истинность слов твоих, покажи нам твоего Христа, чтобы мы, не имея что отвечать, со страхом уверовали в Него».

 И все с криками пристали к святому Григорию, чтобы он показал им Христа осязательно, если Он жив по Своём распятии и смерти. Потом евреи стали говорить между собою: «Если архиепископ покажет нам Христа своего, то что нам делать? Горе нам, против желания мы должны будем сделаться христианами». Другие же говорили: «Если он покажет Христа, то почему не уверовать в Него?» Некоторые же так говорили: «Как возможно показать Того, Кто, как убитый человек, умер, и столько лет прошло со дня Его смерти. Где же найдётся тело и дух Его, когда все кости и жилы в гробе давно рассыпались?»

 Архиепископ, рассуждая о важности дела и видя их сильное настояние, всею душою своею положился на Господа, и размышлял про себя, что если он не умолит Владыку Христа об исполнении просьбы их, то тогда сильно восторжествует сторона противная, Евреи явятся победителями, а христиане как бы побеждёнными, и будут враги насмехаться и поносить христиан. И с надеждою сказал еврейскому сонмищу: «Если пожелает Христос, то я буду иметь возможность показать Его вам. Но вы хорошо знаете, что если я вам покажу Его и вы не пожелаете уверовать в Него, то тотчас меч погубит всех вас; если же я, по недостоинству своему, не возмогу показать вам Господа Своего, то дальше поступайте по своей воле». Евреи, услыхав это, сделались печальными и вместе с тем радостными: печальными потому, что боялись, что если он им покажет Христа, то они должны будут, против желания, веровать в Него; радостными же — в надежде, что он не покажет Христа им, и тогда они свободно останутся в своей вере. Но приятны были слова архиепископа Ервану и с ним находящимся мудрейшим законоучителям; они говорили между собою: «Невозможно, чтобы человек, убитый нашими отцами, умерший и запечатанный во гробе, украденный своими учениками, спустя 500 лет мог быть живым». Святой Григорий, зная слова Господа, сказанные в Евангелии: Мф.17:20 – «Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас», и храня их в уме, имея притом непоколебимую веру в Бога и крепко уповая на Него, встал со своего места и отошёл немного — на более удобное для молитвы место. Царь же со всем народом изумлялся и дивился такому великому дерзновению к Богу и вере архиепископа, что он осмеливается на такое страшное дело, и со страхом ожидал, что произойдёт. Святитель, отойдя немного от собрания, осенил себя крестным знамением и стал на молитву. Смиренно преклонив колена и весь устремившись к небу, он долго и громко молился во всеуслышание всех присутствовавших, вспоминая все тайны воплощения Бога Слова и всю жизнь Христа среди людей, начиная с рождества — до вольных страданий, креста, смерти, тридневного воскресения и вознесения на небо. И наконец сказал: «Яви Себя, Владыка, живым этим окаменелым и ослеплённым злобою людям, яви ради Твоего Святого Имени, и пусть они глазами увидят Твое животворное человечество, в Которое Ты облёкся нас ради, и с Которым вознёсся на небо, чтобы, увидевши Тебя, они уверовали в Тебя, Истинного Бога, и в пославшего Тебя — Отца и Святого Духа».

 Когда он оканчивал молитву, и все со вниманием смотрели на него, вдруг сделалось землетрясение и послышался гром страшный с востока, так что поколебалась земля, и все упали от страха. Когда же все, оправившись от страха, понемногу встали и подняли глаза к Востоку, то увидели, что разверзлось небо и светлое облако с огненным пламенем и солнечными лучами спускалось оттуда на землю. Среди облака виден был Муж, прекраснейший всех сынов человеческих, Господь наш Иисус Христос, невыразимо сияющий лицом и светящий молниевидными одеждами. Особенным движением, ступая по облаку, Он приближался к земле и стал вверху против архиепископа на облаке, привлекая глаза и сердца всех к Себе Своею красотою, которую язык высказать не может. От страха Его славы, на которую смотреть невыносимо, как некогда на Фаворе ученики, так пали все ниц на землю - и царь с вельможами, и весь народ от мала до велика; иудеи же, объятые великим трепетом, бросаясь туда и сюда, устремились бежать, так как озарение Божественного света опалило их, и слава Господа, видеть которую они не могли, великим страхом охватила их. Но не могли они ни бежать, ни даже двинуться с места, потому что невидимая сила держала их. Архиепископ же, укреплённый свыше, громко воззвал к Ервану: «Ерван, вот Тот, о Ком много словесных сказаний ты слышал, смотри на Него и уверуй, что Един Свят, Един Господь, Иисус Христос в славу Бога Отца, аминь».

Ерван же помертвел и не мог ничего ответить. И слышан был глас Господень: «Ради молитвы епископа исцеляет вас Распятый вашими отцами». Услышав этот глас, все еще более затрепетали и упали на землю, объятые ужасом. И как некогда Савл, по пути в Дамаск, когда его облистал свет с неба и раздался голос свыше, упал на землю и с открытыми глазами ничего не видел, так ослепли и они; хотя глаза их были открыты, однако они ничего не видели, а только скорбели и горько рыдали. После совершившегося, слышен был пред лицом Господним какой-то Божественный шум и светлое облако, бывшее под стопами Господа, скрыло Его от глаз всех; оно постепенно сгущалось со всех сторон вслед Его, когда Он поднимался выше, до тех пор, пока Божественная слава не исчезла в небе и все виденное не скрылось от глаз. Царь и все христиане дерзновенно долгое время в след Господа взывали: «Господи, помилуй!»

Честный же архиепископ лежал лицом на земле, со слезами вознося за людей моления Господу. После этого все собравшиеся на собор: царь с синклитом и народ стали почитать архиепископа Григория с особенным уважением и благоговением, изумляясь его святости и силе молитвы. Евреи же спрашивали друг друга: «Брат, видишь ли что-нибудь?» И отвечал каждый: «Ничего не вижу». И все воскликнули к Ервану: «Учитель, что нам делать?» Ерван отвечал: «Одни ли вы ослепли, увидев Бога христианского, или христиане также пострадали?» Христиане, слыша это, сказали: «Мы благодатью Христа хорошо видим, и наши глаза теперь здоровее, чем были, вы же одни слепы за ваше неверие. Пс.93:1 – «Боже отмщений, Господи, Боже отмщений, яви Себя!»

Он уничтожил зрения ваше, так как вы, будучи недостойными, видели Его». Тогда Ерван со всеми евреями стал умолять со слезами архиепископа, чтобы он исцелил их ослеплённые глаза и преподал святое крещение. Архиепископ спросил их: искренно ли они веруют в Господа Иисуса Христа? И все засвидетельствовали, что веруют с убеждением. Сейчас же архиепископ и бывшие с ним епископы и пресвитеры огласили их и приступили к совершению таинства крещения. Когда евреи входили в святую купель, тотчас с глаз их отпадала как бы некая чешуя и все прозревали и телесными, и духовными очами, Рим.10:10 – «потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению». И все были крещены во имя Отца и Сына и Святого Духа, начиная с Ервана, у коего сам царь был восприемником от купели, и которому дано было в святом крещении имя — Лев; царь присоединил его к своему синклиту, сделав его патрицием, как человека умного и достойного чести. Ерван сильно раскаивался в своем первоначальном заблуждении и с ужасом изумлялся, непрестанно вспоминая в уме явление Господа.

 «Как это, — говорил он, — жив Господь Иисус Христос, Которого наши отцы распяли и погребли, и Который, как мы думали, мёртв»? И со слезами восклицал: «Господи Иисусе Христе, Сын Бога Живого! прости мне, что я согрешил в своём неведении».

Святого же архиепископа Ерван почитал, как Ангела Божия, и не желал разлучиться с ним. Так Омиритская страна просветилась светом святой веры; по всем городам и сёлам были крещены не только иудеи, но и язычники. И была радость великая по всей стране; вместе с людьми и Ангелы радовались о таковом обращении и покаянии душ человеческих, и прославляем был Бог, желающий всем людям спасения. Потом святой архиепископ Григорий посоветовал царю, чтобы он повелел иудеям не жить вместе, но селиться с христианами, дабы они не устраивали тайных собраний и совещаний. Царь издал такой закон: «Пусть никто из евреев не берёт своей дочери мужа из еврейского рода, но чтобы брал в зятья из христиан, и сын еврея —чтобы не брал невесту из еврейских дочерей, но чтобы искал христианскую; если же кто осмелится нарушить закон, тот подлежит усечению мечом».

 Архиепископ сделал это для того, чтобы еврейский народ, смешавшись с христианами, чрез несколько лет совсем забыл древнюю ветхозаветную веру и обычаи. Везде была тишина, полное смирение и благочестие светилось повсюду; царь с архиепископом усердно трудились пред Богом, совершал всенощные славословия Владыке Христу, заботясь о спасении человеческих душ и управляя царством милостиво и правдиво. Благочестивый царь Аврамий, прожив в Омиритской стране 30 лет, умер, извещённый о дне своей смерти святым Григорием, и был с честью погребён в городе Афаре. Немного спустя после смерти царя, святой отец наш Григорий, соблюдши своё стадо, утвердивши веру на основании Апостолов и пророков и сотворив много знамений и чудес во славу Божию, кончил свою жизнь 19 декабря (ок.552 г.) и с честью положен был в том же городе в усыпальнице великой церкви. Вся Омиритская страна рыдала о нём, а всего более крещёные иудеи, потому что он был отцом добрым и милостивым, — приятным для людей и угодным для Бога, пред Которым святой Григорий и предстал в числе других святых иерархов, славя с ними Отца, Сына и Святого Духа, во веки. Аминь». Рим.10:17 – «Итак вера от слышания, а слышание от слова Божия». Деян.26:20 – «но сперва жителям Дамаска и Иерусалима, потом всей земле Иудейской и язычникам проповедывал, чтобы они покаялись и обратились к Богу, делая дела, достойные покаяния». Иак.5:20 – «пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов».

 

 Беда, коль пироги начнёт печи сапожник,

 А сапоги тачать пирожник, И дело не пойдёт на лад.

 Да и примечено стократ,

 Что кто за ремесло чужое браться любит,

       Тот завсегда других упрямей и вздорней;

       Он лучше дело всё погубит  И рад скорей

       Посмешищем стать света,

       Чем у честных и знающих людей

       Спросить иль выслушать разумного совета.

 

 Зубастой Щуке в мысль пришло

 За кошачье приняться ремесло.

 Не знаю: завистью ль её лукавый мучил,

 Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил?

       Но только вздумала Кота она просить,

       Чтоб взял её с собой он на охоту,

       Мышей в анбаре половить.

       «Да, полно, знаешь ли ты эту, свет, работу? –

       Стал Щуке Васька говорить. –

 Смотри, кума, чтобы не осрамиться:

 Недаром говорится,  Что дело мастера боится».

 «И, полно, куманек! Вот невидаль: мышей!

 Мы лавливали и ершей».

 «Так в добрый час, пойдём!» Пошли, засели.

       Натешился, наелся Кот, И кумушку проведать он идёт;

 А Щука, чуть жива, лежит, разинув рот, –

 И крысы хвост у ней отъели.

 Тут, видя, что куме совсем не в силу труд,

 Кум замертво стащил её обратно в пруд.

 И дельно! Это, Щука, Тебе наука:  Вперёд умнее быть

 И за мышами не ходить.                            Крылов. 1813