Вопрос
3876:
27 т.
Когда
сектанты сидели в тюрьме, то разрешали ли им свидания ?
И когда в
ссылках на поселении были, то можно ли было в любой день к ним приехать
своим
братьям?
Ответ:
Свидания
разрешают, только если нет нарушений режима. А состряпать
нарушений, которых не было, могут сколько угодно. И тогда вообще нет ни
с кем
свиданий. Обычно, когда арестован, то спрашивает следователь, кто будет
приходить на свидание. Записывают человека два. Это обычно жена и
ребёнок или
мать. А на поселении - там проще. Вот небольшой отрывок, как было у
баптиста
Бойко: (С магнитофонной записи).
«Братьям
из Ташкента
(одного звать Саша, а другого Соломон, один кавказский человек, а
другой
русский) пришло на сердце, что, мол, мы обязаны посетить братьев,
которые
дальше всех сидят и больше всех сидят. И, говорят, решили начать с Вас.
А это
Хабаровский край, туда только самолётом можно добраться, никаких дорог
туда
нет. И причём по пропуску. Братья ташкентские взяли карту и сказали:
«Братья,
куда вы поедете? Без пропуска вы не проедете». А они нашли на
карте, что возле
Аяна, где я отбывал, есть посёлок Мелькан. И они говорят: «Мы
проедем в
Мелькан, а от него до Аяна пройдём 120 километров пешком».
Братья говорят (это
они рассказывают), что там глухая тайга, не такая, как в Сибири, а
целина, как
говорят. Там есть, говорят, места, что вообще не пройдёшь. Во-вторых,
всё
изрезано реками и болотами, и ещё сопка на сопке. Они: «Нет,
мы поедем».
Приезжают в Хабаровск. Хабаровчане-братья говорят им:
«Братья, что вы задумали,
до
Бойко вы
не доберётесь,
потому что идти 120 километров. Причём полно зверей. Там и медведи, там
всякие
звери есть. Что вы думаете?». Они: «Нет, мы поедем.
Мы знаем, что увидимся с
Бойко, мы уверены». И решили поехать. Приехали в
Николаевск-на-Амуре, а там ещё сестра наша, она там работала у
американцев, они
занимались рыбным промыслом, и она говорит: «Братья, я
несколько лет там
работала, вы туда никак не пройдёте, там нет ни дорожек, ни стёжек,
ничего.
Только самолётом». Но они её не послушали и решили
пробираться. Взяли билет на
Мелькан, прилетели, спрашивают жителей: «Как нам пробраться в
Аян?» А люди
местные говорят: «Никак вы не проберётесь, только
самолётом». А на самолёт надо
пропуск. А они говорят: «Нет, вы нам покажите
направление». Ну и им показали. И
они определили по небу, где восток, где запад. Ну, и решили идти. Они
взяли с
собой в рюкзаках в основном литературу, нож, спички, хлеба. И они
решили
питаться подножным кормом, а это было в августе. Прошли сутки. Один за
костром
следит, другой спит, потом менялись. Идём второй день, говорят, и
вдруг, как
из-под земли два пограничника: «Стой, куда идёте?»
Они говорят: «Мы идём в
Аян». «А ну, давайте документы». Они
говорят: «Шпионы». «Какие шпионы? Мы из
Ташкента». «Нет, вы шпионы». Привезли их
на заставу, их объявили шпионами. Тут
вызвали начальство, смотрят документы. И их оставили в заставе. И они
говорят:
«Николай…, мы не видели такой жажды на свободе,
как у этих людей, у солдат,
офицеров, которые были там, страшно жаждали, мы им стали
свидетельствовать о Вас,
что Вы сидите в лагере на ссылке за убеждения, а мы верующие. И давай
им
свидетельствовать о Христе. А потом им стали раздавать
литературу». Говорит,
что всё раздали. И берут из заставы и всё просят: «Дайте
нам», «дайте нам». У
нас уже нет. Мы такой жажды не видели нигде на свободе. А потом
приходит
начальство и говорит: «Так, пошли с нами». Забрали
их, подводят, где их штаб,
сажают их на вездеход и на вездеходе их везут по болотам, по
чаще, и прямо привезли к нам в Аян. Вот, что Господь делает, какое
чудо!
И
вот мы с ними беседуем, а потом начальник
говорит: «Так, вы оставайтесь», - а сами вышли. Ну,
они видят, что у нас ничего
секретного нет, нам довелось поговорить один на один. Ну, и братья
рассказывают. Потом нас вывели на улицу, а там масса людей стоит,
потому что за
ночь, когда их поймали, из заставы позвонили прямо в Хабаровск, и в
Хабаровске
подняли шум, что о
Бойко идёт
какая-то разведка, а сзади идёт какой-то отряд, хотят Бойко освободить,
выкрасть. КГБ не спало, милиция не спала, всю ночь дежурили. И когда
позвонили
спросить, что же это за люди, ведь полно медведей здесь. А Соломон
говорит:
«Слушай, начальник, мы люди верующие, мы помолились, и мы
знали, что нас
медведи не тронут». «А что, медведи разбираются,
где верующие, где не
верующие?» «Разбираются. Лучше, чем
люди». «Вы знаете, – я говорю,
– в Библии
написано, что когда Даниила кинули в ров с голодными львами, и львы его
не
тронули, потому что животные, действительно, лучше разбираются в Боге,
чем мы,
люди! Потом пришла машина, начальник и говорит: «Так, можете
прощаться». Мы
помолились, попрощались. А их посадили в милицейскую машину, а я думаю:
куда же
их повезут? Прихожу домой в барак, и я вам скажу, что от радости я
очень плакал,
потому что я за эти годы, а это уже восемь лет, я не видел братьев. И,
конечно,
братья даже рискнули жизнью своей. Прихожу, думаю, что надо написать в
Ташкент
братьям, что то,
что они задумали, всё-таки
осуществилось. А фамилии их не знаю. Я обратно назад иду в милицию,
стучу в
кабинет, а мне говорят: «Да, да, войдите». Я как
глянул – полный кабинет, вся
милиция, райисполком, КГБ, прокуратура. Я говорю: «Начальник,
Вы извините, я
хочу написать письмо в Ташкент, а я не знаю их фамилии». А он
говорит: «Вот
видите, братья, а не знает их фамилии. А обнимаются, плачут,
целуются». Я
говорю: «Потому что это братья наши. Мы христиане, у нас не
обязательно знать,
как кого звать». «И у вас много таких
братьев?» «В любом государстве есть». А
председатель райисполкома говорит: «Бойко, я Вас прошу, ведь
Вы знаете, сколько
здесь медведей». Я говорю: «Знаю».
«Так вот, если кто-то захочет к Вам
приехать, вы напишите им, чтобы они написали нам заявление, мы вышлем
им
пропуск, только чтобы не рисковали идти по глухой тайге. Во-первых, они
не
дойдут. Сюда же ещё не проходил никто. Вы знаете, что декабристы того
не
сделали, что ваши братья сделали». Я говорю:
«Значит, это наша любовь друг к
другу». Начальник дал мне их фамилии, и я написал письмо в
Ташкент. Я
переживал, потому что за нарушение границы срок – два года
лагеря законно
дадут. Ну, я думаю, мало ли что, куда их забрали. Я молился за них.
Сестра
пишет письмо: «Дядя Коля, не переживайте, они уже были в
Пушково, собираются
домой». Саша прислал мне письмо: «Дядя Коля, не
надо было переживать, нас из
Аяна везли, как сынов Царя царей – двоих на самолёте! И вот
таким путём Бог
чудеса делает во
дни нашей жизни. И ещё будет много
чудес, только надо нам быть стойкими, непоколебимыми и непобедимыми.
Может,
вопросы есть у кого?
Голос
из зала: «Может, у
Вас ноги устали уже?» «Я привык, братья. Я был в
Эстонии недавно. По три
собрания в день было. Утром четыре часа, в обед четыре и вечером
четыре. Так
что я привык. Знаете, когда Адам мой (плоть)
привык к трудностям, то он
уже не пищит. Он смиряется, смиряется. Давайте, братья и сёстры,
поблагодарим
Господа, если больше нет вопросов. И будем просить, чтобы Господь дал
нам жажды
читать Слово Божие, и умножим веру в сердцах и душах наших –
Божию, которая
могла бы проводить нас вперёд. Аминь». Пр.25:25
– «Что
холодная
вода для истомленной жаждой души, то добрая весть из дальней страны».
Ис.52:7
– «Как
прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир,
благовествующего радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону:
«воцарился
Бог твой!»»
Выхожу
один я на
дорогу;
Сквозь
туман кремнистый
путь блестит;
Ночь
тиха. Пустыня внемлет
Богу,
И
звезда с
звездою говорит.
В небесах
торжественно и чудно!
Спит земля
в сияньи голубом...
Что же мне
так больно и так трудно?
Жду ль
чего? жалею ли о чём?
Уж
не жду от жизни ничего
я,
И
не жаль мне прошлого
ничуть;
Я
ищу свободы и покоя!
Я
б хотел забыться и
заснуть!
Но не тем
холодным сном могилы...
Я б желал
навеки так заснуть,
Чтоб в
груди дремали жизни силы,
Чтоб
дыша вздымалась тихо грудь;
Чтоб
всю ночь, весь день
мой слух лелея,
Про
любовь мне сладкий
голос пел,
Надо
мной чтоб вечно
зеленея
Тёмный
дуб склонялся и шумел.
1841.
М.Лермонтов
|
Форум
Игнатия
Лапкина 
