Подвиги против своего тела не описаны в Библии ?

Главная

Форум Игнатия Лапкина

Кто такой Игнатий Лапкин

Контакты

Ссылки

Статьи

Баннеры

ответа по темам:

1. Бесы, колдовство
2. Библия
3. Богослужение
4. Болезнь
5. Грядущий суд
6. Вера
7. Взаимоотношения
8. Душа человека
9. Война, служба в армии
10. Государство, правители
11. Грех
12. Деньги
13. Дети, лагерь-стан
14. Евреи
15. Ереси, секты
16. Женщины
17. Жития
18. Интернет
19. Канонизация
20. Коммунизм
21. Крещение
22. Лапкин, книги
23. Литература, искусство
24. Молитва
25. Монашество
26. Мощи
27. Мусульманство
28. Обращение ко Христу
29. Община
30. Объединение
31. Патриархия
32. Пища, посты
33. Покаяние
34. Политика
35. Потеряевка
36. Праздники
37. Природа
38. Промысл Божий
39. Проповедь, благовестие
40. Работа
41. Разбор выступлений
42. Разное
43. Рождение
44. РПЦ
45. Русский язык
46. Священство
47. Семья
48. Смерть
49. Спорт
50. Старообрядчество
51. Суды
52. Христос, Бог
53. Царство небес, Рай
54. Царь
55. Церковь

Вопрос 2041

Вопрос 2041: 8 т.

Подвиги против своего тела не описаны в Библии и Священное Писание не требует безумных трудов «умерщвления плоти». Вы говорите, что в «Житиях» описаны случаи великих страданий борьбы с плотью и они были не по-Евангелию. Есть ли жития, подтверждающие противоречеие этим истинам?

Ответ:

Житие бывшего преступника и уголовника перекрестилось с житием царского сановника. Но описывает это монах. И всё, что бы ни говорили они, что бы ни делали - всё сравнивается не с Писанием Божиим, а с уставами иноческими. И похвала обязательно не в сторону любви, но в сторону нерушимости молчальнических и других античеловеческих придумок. Человеческие вымыслы заняли место Божьего откровения. О Христе и Боге, о Библии во всех этих житиях нет ни слова, как в докладах сегодняшних архиереев. Это же всё один к одному с тех житий.

Борются со страстями! А ему нужно жить в семье, работать и плодить ребятишек. Но он был уже обманут монахами, что только вот так, разжигаясь десятилетиями беспрестанно, ты будешь в раю. Лживые правила. Антихристианские и тяжёлые бремена, которые являются вызовом Богу. Презирающие заповеди Божии, данные Духом Святым - и это всё с благими намерениями возложили на этого здорового мужика. И потом охают и дают ему совет не спать и истощать себя. А толку никакого – ему не хватает законной супруги и нормальной жизни, какую назначил людям Бог, когда изгнал человека из рая. Монахи же придумали возвратиться в рай, изгнав оттуда Еву, как виновницу тризны; и с поврежденной натурой начать всё сначала. А рядом точно также страдает красота женская и бьётся о камни. И эта монашеская жизнь есть высочайшей пробы доказательство, что монастыри ни на шаг не приблизились к выполнению своей задачи, которую они измыслили. Грешник, он и там остался таким же. И они вожделели женщину видеть. Спать с ними и рожать детей и воспитывать. Монахи же с ножницами и ножами караулили, как разбойники, и насиловали , постригали-обрезали, кастрировали внешне, а в душу к этим постриженникам они не имели доступа и потому стонали все: дайте мне женщину! Мф.19:12 – «ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит».

А рядом в монастыре женском, всего-то через реку, тысячи молодых и здоровых девушек изнывали, видели во сне своих рыцарей, как они их выкрадывают из монастырей. Это они бились в истерике, болели, кликушествовали. А старые монахини им давали точно такой же невыполнимый совет, как и в мужском монастыре. Божьего рецепта и лекарства никто не хотел и видеть - они приготовили свою микстуру – бдение, голод, холод, спанье на камнях и в золе. Лживые человеческие мысли, противные Божьему замыслу о нашем спасении. Но внешне монастырское безбрачие так привлекательно выглядит, вроде бы они ангелы; только почему-то небесные Ангелы всегда в белом и светлом являются. А тут всегда и все до одного в чёрном одеянии.

Прообраз противления Богу?

Моисей Мурин – 28 авг. «Сей грешник умилился сердцем, раскаялся в своих злодеяниях, оставил разбой и своих товарищей, пошёл в пустынный монастырь и предал себя в повиновение и послушание игумену и братиям, более же всего Самому Богу; Моисей пролил много слёз и днем и ночью, каясь о содеянных ранее грехах своих; все поручаемые ему работы и послушания он исполнял неленостно, и был славным иноком.

…И не только эти четыре, но и другие разбойники, услышав о своём вожде Моисее, – что он покаялся и стал иноком, – также оставили разбой и все греховные дела и стали добродетельными иноками. Итак, Моисей пребывал в трудах покаяния. Первоначально его обуревали греховными помышлениями бесы блудодеяния, разжигая похоть его и увлекая его к прежней блудодейственной жизни, как он сам потом рассказывал братиям, говоря так: «Я претерпел столь великие неприятности, борясь с вожделениями плотскими, что едва не нарушил обета иноческого». … Раб Божий Моисей, отправившись в келлию свою, затворился в ней и пробыл в повседневном пощении, вкушая очень немного хлеба вечером после захода солнца; весьма много Моисей трудился в рукоделании, пятьдесят раз в течении дня вставал на молитву, совершая её с коленопреклонением.

Однако несмотря на то, что Моисей томил тело свое трудами и пощением, плотское вожделение, влекущее ко греху, не исчезало в нём…. Моисей, будучи укреплен таким видением и словами старца, возвратился в келлию свою и снова начал упражняться в обычном пощении и трудах молитвенных.

Однако и после этого брань не оставляла его; напротив, Моисей начал страдать еще более от врага, будучи разжигаем мечтаниями сонными. Посему, встав, он пошел к иному святому старцу, весьма опытному, и сказал ему: «Что делать мне, авва? Сонные видения помрачают ум мой, разжигая мою плоть, услаждая страсть и возбуждая меня к первоначальному греховному образу жизни, смущая меня привидениями?»

Старец отвечал ему: «Ты потому страдаешь, перенося то мерзкое наваждение, что не соблюдаешь ума своего от сладострастных мечтаний. Сделай же так, как я говорю тебе: посвяти себя бдению, мало-помалу привыкни к нему и молись с бодростью; тогда ты освободишься от той брани». Моисей принял такой добрый совет от опытного святого наставника, возвратился в келлию и начал обучаться всенощному бдению (т.е. бодрствованию молитвенному в течение всей ночи); он стоял посреди келлии всю ночь и не преклонял колен в молитве, дабы не предаться сну, но стоял прямо, не смыкая очей своих.

Святой пробыл в таком подвиге шесть лет; но и таким способом он не мог избавиться от плотского вожделения, воюющего на дух... о нём узнал и князь (правитель) страны той; сей последний отправился в скит, желая видеть авву Моисея. Старец был извещён о том, что князь намеревался придти к нему, дабы видеть его (Моисея); но Моисей, выйдя из келлии, замыслил убежать в болото и тростник.

…Случайно некоторые странствующие братья пришли к Моисею из Египта; старец приготовил для них немного варёной пищи; но когда его соседи увидали дым, то сказали клирикам: «Моисей нарушил повеление и варит себе пищу». Но клирики сказали: «Обличим его тогда, когда он придет в собрание» (ибо все знали о постнических подвигах Моисея). Когда наступила суббота, Моисей пришел в храм к пению соборному; и сказали ему в присутствии всех клириков: «Отче Моисей! Ты нарушил заповедь человеческую, но исполнил заповедь Божию».

…Некоторый брат пришёл издалека в скит для того, чтобы видеть преподобного Арсения; будучи приведен к Арсению, брат тот видел его, но не сподобился слышать слов его; ибо старец (Арсений) сидел молча, глядя на землю. После того странствующий инок начал упрашивать брата привести его к Моисею, бывшему разбойником до пострижения в иночество. Брат согласился исполнить его просьбу и повел его к преподобному Моисею.

Когда они пришли к Моисею, то сей последний принял их с радостью, предложил им отдохнуть и подкрепиться пищею и, оказав им большую любовь, отпустил их от себя.

Дорогою скитский брат сказал пришельцу: «Вот ты видал и отца Арсения, и отца Моисея. Кто из них лучше, по твоему мнению?» Брат отвечал на это: «Лучший из них тот, кто принял нас с любовью». Один инок, узнав об этом, стал молиться к Богу, говоря так: «Господи! Скажи мне, кто из них более совершен и заслуживает большей благодати Твоей: тот ли кто скрывается от людей ради Тебя, или тот, кто принимает всех, также ради Тебя?» Этот инок в ответ на молитву свою имел следующее видение: ему представились два корабля, плывшие по какой-то очень большой реке; в одном корабле находился преподобный Арсений, и Дух Божий управлял кораблем его, соблюдая его в великой тишине; в другом был преподобный Моисей; кораблем же его управляли ангелы Божии, влагавшие мёд в уста Моисея».

Евпраксия – 25 июля. «Когда отроковице Евпраксии было пять лет, царь, посоветовавшись с матерью её, обручил ребенка с одним из сенаторских сыновей, благородным юношей, который обещался ждать, пока подрастет отроковица…

Был там близ города один девический монастырь Тавеннский со ста тридцатью монахинями, о богоугодных делах которых много хорошего рассказывали в народе: ни одна из них не пила вина. не вкушала масла, винограда и каких-либо плодов. Некоторые из них, которые поступили в монастырь с детства, никогда и не видели последних. Пища их была хлеб с водой, сочиво и зелень, и то без масла. Они ели один раз в день, вечером; некоторые же – через день, а иные через два дня принимали немного пищи. Они никогда не отдыхали и не мылись. О бане нечего и говорить: они и слышать не могли об обнажении тела, и самое слово «баня» употреблялось у них в упрёк, в стыд и насмешку. Каждой постелью служило волосяное рубище на земле, трех локтей в длину и один локоть в ширину: на этом они спали и то немного. Одеждой их были власяницы, длинные до земли, покрывавшие их ноги. И каждая трудилась по силе, при болезни не принимали никакого лекарства, но с благодарностью переносили болезнь, как бы принимая великое благословение от Бога, и от Него одного ожидая помощи. Никто из них не выходил за монастырские стены и не разговаривал с приходившими, а все переговоры велись через одну привратницу: всё усердие их было направлено на собеседование с Богом в молитве и на угождение Ему.

Однажды, когда Евпраксия пришла, как обыкновенно, в этот монастырь, то игуменья, словно по внушению от Духа Божия, сказала маленькой девочке Евпраксии: «Госпожа моя Евпраксия, любишь ли ты этот монастырь и этих сестер?»

«Да, госпожа, – отвечала та, – я люблю вас».

«Если ты любишь нас, – продолжала игуменья, – то останься с нами в иноческом образе». Девочка отвечала: «В самом деле, если не будет огорчена моя мать, я не уйду отсюда». Тогда игуменья спросила её: «Скажи мне правду, кого ты больше любишь: нас или своего обрученного?» «Я его не знаю, – отвечала девочка, – а вас знаю и люблю. Скажите же и вы мне, кого вы больше любите: меня или Того, как вы называете, Обручника?» Игуменья отвечала: «Мы любим тебя и Христа нашего».

Девочка на то призналась: «И я люблю вас и Христа вашего».

А мать её Евпраксия сидела, слушала благоразумные речи своей дочери, и обильные слёзы текли из глаз её. Слушала и игуменья с умилением слова маленькой девочки и удивлялась, как она, еще ребенок – ей не было еще полных семи лет – так умно отвечала. Наконец, мать, которой жалко стало дочери, сказала ей: «Пойдем, дитя моё, домой, уж вечер». Но девочка отвечала на это: «Я останусь здесь с госпожой игуменьей». На это игуменья заметила ей: «Ступай с матерью домой, тебе нельзя здесь остаться: здесь может жить только такая девушка, которая посвятила себя Христу». «А где Христос?» – спросила девочка. Игуменья обрадовалась и показала ей пальцем на образ Христа. Девочка побежала, поцеловала икону Спасителя и, обратившись к игуменье, сказала: «Воистину и я обещаюсь Христу и не уйду отсюда с матерью, но останусь с вами. «Дитя, – возразила игуменья, - тебе не на чем спать, тебе нельзя остаться здесь». «На чем вы спите, – отвечала девочка, – на том и я буду».

Уже вечер склонялся к ночи, а мать с игуменьей всё уговаривали всячески девочку уйти из монастыря и пойти домой, но ничего не могли сделать, так как она вовсе не хотела уходить оттуда. Наконец, игуменья сказала ей: «Дитя, если ты хочешь здесь жить, то ведь надо будет учиться грамоте, псалтири и – поститься до вечера, как и другие сёстры». «И поститься буду, - согласилась девочка, - и учиться всему буду, только оставьте меня здесь».

Тогда игуменья сказала матери: «Госпожа моя, оставь её здесь: вижу, что воссияла в ней благодать Божия, что праведные дела отца её и твоя чистая жизнь, и обоих вас родительские молитвы и благословение ведут её в жизнь вечную». Тогда стала благородная Евпраксия, подвела к иконе Спасителя свою дочь, подняла руки вверх и сказала со слезами: «Господи Иисусе Христе, Ты позаботься об этом ребёнке: Тебя желала она, Тебе отдала себя!»

Потом обратилась к девочке: «Евпраксия, дочь моя! Бог, утвердивший неподвижно горы, да утвердит тебя в страхе Своем». С этими словами, отдала она девочку в руки игуменьи, а сама плакала и била себя в грудь, и все монахини плакали с ней вместе. Итак она вышла из монастыря, отдав дочь свою Богу. На утро рано пришла она опять в монастырь. Игуменья взяла девочку Евпраксию, привела ее в церковь и, совершив молитву, облекла ее в ангельский иноческий образ при матери ее. Мать, увидев ее в ангельском чине, воздела руки к небу и так начала молиться о ней Богу: «Царь вечный, начавший в ней благое дело, Ты и доверши его, – дай ей исполнять волю Твою святую; пусть получит милость у Тебя, Творца, эта сирота, отдавшаяся Тебе с детства».

Потом она спросила дочь: «Дитя моё, нравится ли тебе эта иноческая одежда». «Да, я люблю её, – отвечала девочка, – потому что я слышала от госпожи игумении и от других монахинь, что эту одежду даёт Христос в залог обручения любящим Его».

Мать сказала на это: «Христос, Которому ты обручена, дитя, Он да удостоит тебя Своего чертога». С этими словами она поцеловала свою дочь, потом, простившись с игуменьей и всеми сестрами, вышла из монастыря». Слышно было о ней, что она ни рыбы не ест, ни вина не пьет, постится каждый день до вечера, и поздно вечером принимает очень немного постной пищи, кутьи или овощей; всех удивляло такое воздержание ее при громадных средствах. Спустя несколько лет игуменья названного выше монастыря пригласила к себе добродетельную вдову Евпраксию и сказала ей тайно: «Госпожа моя, я тебе хочу сообщить важное дело, но не пугайся».

«Говори, госпожа моя, что ты хочешь», – отвечала она. Игуменья сказала следующее: «Если ты хочешь распорядиться относительно своей дочери, то делай это поскорее. Я видела в сновидении твоего мужа Антигона, в великой славе стоящего перед Владыкой Христом и молящего Его, чтоб Он велел тебе оставить тело своё и пребывать с ним вместе, наслаждаясь такою же славой, какой он сподобился за свою добродетельную жизнь. Услышав это, благочестивая женщина не только не смутилась, но даже очень обрадовалась: она желала расстаться с телом и отойти ко Христу. Она тотчас позвала свою дочь, которой было уже около двенадцати лет, и сказала ей: «Дитя моё, Евпраксия! вот меня уже зовёт Христос, как сообщила мне мать игуменья, и близок день моей кончины; поэтому всё имущество твоего отца и моё я отдаю в твои руки, распорядись им честно, чтоб унаследовать тебе Царство Небесное».

Девица Евпраксия заплакала и сказала: «Горе мне! осталась я одна сиротой!» «Дитя, – сказала ей мать, – у тебя есть отец Христос, Которому ты обручилась; ты не остаешься одинокой сиротой: вместо матери у тебя будет госпожа игуменья, только старайся исполнить то, что обещала Христу. Бойся Бога, уважай сестёр, повинуясь и со смирением; никогда не думай в душе о том, что ты царского рода, и не говори: им следует работать на меня, а не мне на них, но будь смиренна, и будет тебя любить Господь; будь нищей на земле, и будешь богата на небе. Вот, всё в твоих руках: если монастырь будет нуждаться в деньгах, дай, сколько будет нужно, и молись за меня и отца твоего, чтоб нам получить милость от Бога и избавиться от вечной муки».

А Евпраксия начала еще усерднее подвизаться, угождая Богу, и постилась сверх сил; ей было тогда двенадцать лет, когда она избрала себе самый суровый образ жизни. Сначала она ела один раз в день, и то вечером, а потом она стала поститься до следующего и наконец до третьего дня… наносить приказывала ей каменьев, насыпать их под волосяную постель и спать на ней, а сверху на постель насыпать пеплу и спать так десять дней.

Однажды и Евпраксия подверглась во сне некоторым соблазнам от искусителя; тогда она набрала каменьев под свою волосяную постель и посыпала её сверху пеплом. Увидев это, игумения улыбнулась и сказала одной из старших сестёр: «Вот, и эта девушка начала страдать от диавола!» И стала молиться о ней: «Боже, сотворивший её по образу Твоему, – говорила она, – и повелевший ей избрать этот иноческий чин, Ты утверди ее в страхе Твоем и от бесовских наветов сохрани её!

Потом она призвала к себе Евпраксию и спросила: «Почему ты мне не сказала, что тебе было искушение от диавола, а скрыла это от меня?» А та упала игумении в ноги со словами: «Прости меня, госпожа моя, что постыдилась сказать тебе». «Дочь моя, – внушала ей игумения, – это начало твоей борьбы со врагом; крепись, чтоб одолеть его и получить венец!» Спустя несколько времени Евпраксияопять подверглась искушению диавола и рассказала одной сестре Юлии, которая очень ее любила и наставляла в подвигах. А Юлия сказала ей: «Госпожа моя Евпраксия, не скрывай этого от игумении, но расскажи ей, как следует, чтоб она помолилась о тебе; говорят, онасама в юности много претерпела искушений от диавола. Рассказывают, что она однажды ночью после сильного искушения вышла из кельи, стала под открытым небом, подняла руки к небу и пробыла так сорок дней и ночей без еды, без питья, без сна, стоя и молясь Богу, пока не победила диавола. И мы все бываем искушаемы врагом, но надеемся, что с помощью Христовой одолеем нашего искусителя. Поэтому, сестра, не удивляйся этому, не смущайся, но расскажи поскорее игумении о случившемся с тобою, не стыдись!»

Услышав это, Евпраксия поблагодарила Юлию: «Помоги тебе Бог, сестра, за то, что ты наставила меня и укрепила мне душу: я пойду и расскажу госпоже великой о том, что случилось со мной».

«И не только расскажи, – прибавила Юлия, – но и попроси ее помолиться о тебе и прибавить тебе подвига».

Евпраксия пошла и рассказала игумении об искушении диавольском. Игумения сказала ей: «Не удивляйся этому, дочь моя; со всяким оружием нападает на нас диавол, но не бойся, стань мужественно и непоколебимо, чтоб он не одолел тебя. Много еще тебе предстоит искушений от него; а ты подвизайся, чтоб победить его и получить от Христа, Жениха твоего, победные венцы. Усиль свой пост, сколько можешь: за подвиги получают честь. Скажи мне, дитя, как ты постишься?

«Я принимаю пищу через два дня», – отвечала Евпраксия.

«Прибавь еще один день к своему посту, – сказала игуменья, – и ешь на четвертый день после захода солнца».

Евпраксия приняла этот наказ с радостью. Евпраксии исполнилось двадцать лет от роду; она возмужала телом и была красива, – обнаруживая знатность своего рода. Подвергшись опять искушению, она сообщила о том игумении, а игумения сказала ей: «Пойди, дитя, и перенеси эти каменья сюда и сложи их около печи». Евпраксия тотчас начала носить эти каменья. Среди них попадались большие, которые с трудом можно было бы поднять двум сильным сестрам. Она же их одна поднимала, клала на плечо и несла: она была сильна телом, а еще сильнее послушанием, и ни к кому не обращалась с просьбой помочь ей, потому что тяжелы камни или потому, что она голодна, или выбилась из сил, – но с усердием исполняла приказание. Когда же она перенесла все каменья, то игуменья через несколько дней опять сказала ей: «Нет, нехорошо, что эти каменья лежат около печи, отнеси их опять на прежнее место». Она ничуть не ослушалась, а снова принялась за дело и тщательно выполняла то, что ей было приказано. Удивлялись сестры такому послушанию её, терпению и трудолюбию, а некоторые из молодых смеялись, другие же говорили: «Крепись, сестра Евпраксия, будь тверда!»

…Диавол попытался еще раз потревожить ее ночным искушением. Однажды ночью он явился ей во сне в виде того юноши, с которым она было обручена: будто бы с множеством воинов он пришёл похитить её и насильно тащил из монастыря. Она лежала на своей постели и во сне начала кричать и звать сестёр, чтоб помогли ей избавиться из рук похитителя. От её крика проснулись сестры, сбежались к ней, разбудили ее и стали спрашивать, почему она кричала. Она рассказала про виденное во сне искушение диавольское, и все начали о ней молиться. Так как и снова ее тревожил искуситель, то игумения сказала ей: «Смотри, дитя мое Евпраксия, как бы диавол не подействовал на твой разум, как бы не пропал труд твой; потерпи еще немного, борись с ним мужественно, и он убежит от тебя».

И Юлия также говорила Евпраксии: «Сестра, если мы теперь, пока юны и сильны, не станем бороться с нашим врагом и не победим его, то как нам победить его в старости?»

Евпраксия отвечала ей: «Жив Господь, сестра моя Юлия, если прикажет мне игумения, то я не стану принимать пищи целую неделю, пока с помощью Господа не одержу победы над врагом, искушающим меня». «Право, сестра моя, – возразила Юлия, – я не могу столько поститься, а ты, если можешь, то хорошо сделаешь; во всем монастыре нет никого, кто бы мог не принимать пищи целую неделю, кроме матери нашей игумении».

Тогда Евпраксия отправилась к игумении и попросила у неё разрешения назначить себе такой пост, чтобы не есть целую неделю. Игумения сказала ей на это: «Делай всё, что можешь, дитя мое; да укрепит тебя Творец твой Бог и даст тебе одолеть диавола!» И начала Евпраксия поститься по целой неделе, принимая пищу только по воскресеньям и не оставляя в то же время на монастырских работ, ни услуг сёстрам, так что все дивились столь великим подвигам её. «Вот целый год следим мы за Евпраксией, – говорили некоторые из сестёр, – ну, видали ли мы, чтоб она сидела, хоть бы когда ест? нет, и не могли видеть, – только разве когда ночью ляжет отдохнуть на постель, – а то и пищу вкушает стоя». И все сёстры любили её за то, что она так трудилась и была так скромна, хоть и царского была рода, и молились о ней Богу, чтоб Он даровал ей крепость и спасение.

…Так, однажды ночью он навел на нее скверные мирские мечты, чем глубоко смутил ее. Она, как почуяла лютое нападение вооружившегося на неё врага, вскочила с постели, осенила себя крестным знамением и вышла из своей кельи; на дворе, на особом месте стала она, простерла руки свои к небу, вперивши в небо очи и ум, и стояла так, молясь день и ночь, ничуть не двигаясь с места, как врытая в землю, сорок дней; в это время она не пила, не ела, не говорила ни с кем, не спала и не опускала рук. В начале её стояния игумения, узнав об этом: пришла к ней и сказала: «Да утвердит тебя Бог, дитя, и подаст тебе терпение!»

Евпраксии было тогда двадцать пять лет от роду. Когда она простояла две недели, игумения и сестры с улыбкой смотрели на такое терпение её и радовались за неё. Прошло тридцать дней и стали удивляться сестры и говорили игумении: «Матушка, как видно, Евпраксия хочет совершить твой сорокадневный труд, как ты бывало стояла также».

«Да утвердит ее Бог, - отвечала игумения, - будем все молиться о ней!» По прошествии сорока дней она еще простояла пять дней, и потом в изнеможении упала на землю, и лежала как мёртвая. Собрались сёстры, внесли её в комнату и не могли пригнуть её рук: она вся была как деревянная и не могла произнести ни одного слова. Игумения принесла ей пищи, поднесла к её устам и сказала: «Дитя мое Евпраксия! во имя Господа нашего Иисуса Христа, съешь!» И тотчас она, взяв пищу, съела и заговорила, немного укрепилась и встала; её повели в церковь, благодаря Христа Бога, укрепившего рабу Свою на такой подвиг. После этого Евпраксия стала понемногу принимать пищи и поправляться.

С этого времени диавол уже не мог более смущать Евпраксию скверными мечтаниями и разжением плотских страстей: невеста Христова одержала окончательную победу над его искушениями… Прожила она тридцать лет».

Пожар… Не дай, Господь, увидеть,

Не где-то за кордоном, вдалеке!

Свой дом горящий, где жил доселе сиднем,

Где был хозяином, а стал вдруг лиходей.

Вор оставляет нам хотя бы стены,

Есть шанс украденное иногда найти.

Но на пожаре дерево и сено,

И всё имущество вверх с сажей улетит.

Не нарушайте правил и инструкций,

Как сохранить себя, детей, скотину.

Здесь не пройдет «авось» с расхлябанностью русской -

Всё вожделенное в момент тебя покинет.