Вопрос 3256: 18
т.
В
календаре поминаются мученики
– все ли они почитались сразу после смерти ? И как началось
это почитание ?
Ответ:
Как
только Хозяин удалился – Христос вознёсся на небо, так рабы
стали думать, как бы захватить виноградник, чтобы самим быть хозяевами
в нём. И в этом они весьма преуспели –многих посланных за
плодами убили, иным головы расколотили камнями доводов, что они правы,
а потом отреклись и от самого Хозяина и сына его
погубили. Тогда и начали поступать не так, как хозяин велел им по
Библии, а как додумались церковные вожди.
«Мученик (лат.
martyr), древнейший разряд святых, прославляемых Церковью за
мученическую смерть, принятую ими за веру. Основным значением является свидетель,
и в этом значении это слово может относиться к апостолам как свидетелям
жизни и воскресения Христа, получившим благодатный дар
исповедовать Божество Христа, явление Бога Слова во плоти и наступление
нового царства, в котором человек усыновляется Богу (ср. Деян.2:32).
Явившись Апостолам после воскресения, Христос говорит: “Вы
примете силу, когда сойдёт на вас Дух Святой, и будете Мне свидетелями в
Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли”
(Деян.1:8).
С распространением гонений на христиан этот дар свидетельства
приписывается по преимуществу мученикам, которые своей добровольной
смертью за веру засвидетельствовали силу данной им благодати,
превратившей страдания в радость; тем самым они свидетельствуют о
победе Христа над смертью и о своём усыновлении Христу, т.е. о
реальности Царствия Небесного, достигнутого ими в мученичестве. В этом
смысле “мученичество есть продолжение Апостольского служения
в мире” (В.В.Болотов).
Вместе с тем мученичество – это следование путём Христовым,
повторение страстей и искупительной жертвы Христа. Христос выступает
как первообраз мученичества, свидетельства собственной кровью. Отвечая
Пилату, Он говорит: “Я
на то родился и на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об
истине” (Иоан.18:37).
Отсюда и наименование Христа свидетелем (мучеником) в Апокалипсисе:
“...от Иисуса Христа,
Который есть свидетель верный,
первенец из мёртвых и владыка царей земных” (Откр.1:5).
Два
этих аспекта мученичества в полной мере проявляются уже в подвиге
первого христианского мученика, первомученика Стефана. Стефан, предстоя
осудившему его синедриону (верховному судилищу иудеев), “воззрев
на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал:
вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога”
(Деян.7:55-56);
он таким образом свидетельствует о Царствии Небесном, открывшемся для
него во время и в результате мученичества. Само же мученичество
напоминает страсти Христовы. Когда Стефана побивали каменьями, он
“воскликнул громким
голосом: Господи* не вмени им греха сего. И, сказав сие, почил”
(Деян.7:60).
Слова прощения реализуют тот образец, который дал Христос при распятии,
сказав: “Отче, прости
им, ибо не знают, что делают”
(Лк.23:34).
Таким образом, в своём мученичестве Стефан следует путём Христа. В
ранний период именно мученичество более всего способствует
распространению Церкви, и в этом плане оно также выступает как
продолжение Апостольского служения. Первое распространение Церкви
соотнесено с мученичеством св. Стефана (Деян.8:4 и далее), этим
мученичеством было подготовлено и обращение Апостола Павла (Деян.22:20).
Одиннадцать из двенадцати Апостолов (кроме Апостола Иоанна Богослова)
закончили жизнь мученическим подвигом. И в дальнейшем, вплоть до
Миланского эдикта 313 г. мученичество как сильнейшее свидетельство веры
было одной из основ распространения христианства. По словам
Тертуллиана, кровь христиан была тем семенем, из которого произрастала
вера.
Итак,
первые мученики появляются ещё в Апостольский период. Их мученичество
было результатом преследований со стороны иудеев, смотревших на
христиан как на опасную секту и обвинявших их в богохульстве. В Новом
Завете содержится несколько свидетельств о мучениках, пострадавших от
этих гонений. Кроме уже упоминавшегося мученичества св. Стефана, здесь
говорится, например, об Антипе, “верном
свидетеле Божием,
умерщвлённом в Пергаме (Отк.2:13).
Римские власти в этот начальный период христиан не преследуют, не
отличая их от иудеев (иудаизм же был в Риме дозволенной –
licita – религией). Так, иудеи в нескольких случаях пытались
предать Ап. Павла на суд римским властям, однако эти власти
отказывались осуждать Апостола, поскольку рассматривали выдвигаемые
против него обвинения как религиозные споры внутри иудаизма, в которые
они не желали вмешиваться (Деян.18:12-17;
23:26-29; 26:30-31). Гонения на
христиан со стороны римских властей начинаются со времени императора
Нерона (54-68). Они распадаются на три основных периода. К первому
периоду относятся гонения при Нероне в 64 г. и гонения при Домициане
(81-96). В этот период римская власть ещё не рассматривает христианство
как особую враждебную ей религию. При Нероне христиан преследуют,
возложив на них вину за римский пожар; при Домициане они подвергаются
гонениям как иудеи, не декларирующие своего иудейства и отказывающиеся
платить “иудейский налог”.
Распространение
христианства в разных слоях римского общества (далеко за пределы
иудейской общины) заставляет римские власти осознать, что они имеют
дело с особой религией, причём религией враждебной как римскому
государственному строю, так и традиционным культурным ценностям
римского общества. С этого времени начинается преследование христиан
как религиозной общины. Точная хронология здесь отсутствует. Важнейшим
документом для этого периода гонений является письмо Плиния Младшего
императору Траяну (около 112 г.). Плиний спрашивает у Траяна, какой
юридической процедуры он должен придерживаться в преследовании
христиан. Он задаёт этот вопрос, поскольку “никогда не
присутствовал на следствиях о христианах”. Из этих слов можно
заключить, что преследование христиан как религиозной общины к этому
времени уже имело место. Траян в своём ответе говорит о правомерности
преследования христиан, причём о правомерности преследования
“за самое имя” (nomen ipsum), т.е. за одну
принадлежность к христианской общине (поскольку по римским законам
христиане в силу своих убеждений совершали два преступления –
святотатство, выражавшееся в отказе от принесения жертвы богам и клятвы
их именем, и оскорбление величества). Траян, однако, указывает, что нет
необходимости “выискивать” христиан, они
подвергаются суду и казни лишь в том случае, когда кто-то выдвигает
против них обвинение. Траян также пишет, что “тех, кто
отречётся, что они христиане, и докажет это на деле, т.е. помолится
нашим богам, следует за раскаяние помиловать, хотя бы в прошлом они и
были под подозрением”. На этих принципах – с теми
или иными отклонениями – и основывались гонения на христиан
во второй период. На этот период приходится мученичество таких
почитаемых христианских святых, как св. Поликарп Смирнский (ум. ок. 155
г.) и св. Иустин Философ. Для понимания почитания святых в древней
Церкви особо следует подчеркнуть принцип добровольности мучений.
Третий
период начинается с правления императора Декия (249-251) и продолжается
вплоть до Миланского эдикта 313 г. В изданном Декием эдикте изменяется
юридическая формула преследования христиан. Преследование христиан
вменялось в обязанность правительственным чиновникам, т.е. становилось
не результатом инициативы частного обвинителя, а частью государственной
деятельности. Целью гонений была, однако, не столько казнь христиан,
сколько принуждение их к отречению. Для этого применялись изощрённые
пытки, однако выдержавшие их не всегда подвергались казни. Поэтому
гонения данного периода наряду с мучениками дают множество
исповедников. Преследованию подвергались прежде всего предстоятели
церквей. Гонения отнюдь не были постоянными, и перемежались периодами
почти полной терпимости (эдикт императора Галлиена, 260-268,
предоставлявший предстоятелям церквей свободно заниматься религиозной
деятельностью). Наиболее жестокие гонения приходятся на конец
царствования Диоклетиана (284-305) и последующие годы. В 303-304 гг.
издается ряд эдиктов, лишающих христиан всяких гражданских прав,
предписывающих заключать в тюрьму всех представителей клира и требовать
от них отказа от христианства (принесения жертв); последний эдикт 304
г. предписывал всех вообще христиан повсеместно принуждать к принесению
жертв, добиваясь этого любыми пытками. Мученичество в эти годы было
массовым, хотя в разных провинциях преследования производились с разной
интенсивностью (наиболее жестокими они были на востоке империи).
Гонения прекращаются после издания в 311 г. эдикта, в котором
христианство признаётся дозволенной религией (хотя явным образом и не
снимаются ограничения с христианского прозелитизма), и в полной мере
после Миланского эдикта 313 г., провозгласившего полную веротерпимость.
История христианского мученичества, естественно, этим не заканчивается.
Мученичества, в том числе и массовые, имели место и позднее, при
императорах-арианах, в Персидской империи, в различных странах, где
христианство сталкивалось с язычеством, в ходе борьбы
ислама с христианством и
т.д. Осмысление мученичества как торжества благодати над
смертью, достижения Царства Небесного, путь к которому был открыт
смертью и воскресением Христа, и соответственно как предвосхищения
всеобщего воскресения во плоти отражается в складывающихся культовых
формах, прежде всего в церковном воспоминании мученика и праздновании
его памяти, в молитвенном обращении к мученикам как “друзьям
Божиим” и заступникам людей перед Богом, в почитании могил
мучеников и их останков, мощей.
По
свидетельству “Мученичества Поликарпа (Смирнского)”
(Martirium Policarpi, XVIII), ежегодно в годовщину смерти верующие
собирались на могиле мученика, служили литургию и раздавали милостыню
нищим. Эти основные элементы и образовали первоначальный культ святых.
Ежегодные поминовения мучеников понимались как воспоминания дня их
нового рождения (dies natalis), рождения их в вечную жизнь. Эти
празднования включали чтение актов мученичества, трапезу поминовения и
совершение литургии. В III в. такой порядок был уже всеобщим. Подобные
поминовения могли усваивать
отдельные элементы соответствующих языческих обрядов (например,
раздача колива). Над могилами возводились постройки, в которых (или
рядом с которыми) совершалось поминовение (лат. memoria); одной из
моделей для них служили позднеиудаистические поминальные здания на
могилах пророков. После прекращения гонений строительство таких зданий
получает дальнейшее развитие; на Востоке к мавзолею, в котором
хранились мощи, часто пристраивалась церковь; на Западе мощи обычно
хранились под алтарём самой церкви. В результате развития культа
мучеников места христианских погребений становились центром церковной
жизни, могилы мучеников – почитаемой святыней. Это означало радикальное
изменение в
позднеантичном мировосприятии, в котором город живых и город мёртвых
были разделены непроходимой гранью и только город живых являлся местом
социального бытия (кладбища располагались за городской чертой). Этот переворот
в сознании делался
особенно радикальным, когда в города стали переноситься мощи мучеников,
вокруг которых группировались и обычные захоронения (поскольку
погребение рядом с мучеником рассматривалось как средство
получить его заступничество). Развитие культа мучеников побудило
Церковь в IV-V вв., после прекращения гонений, определенным образом
регламентировать этот культ. Отдельные его формы, совпадавшие
с языческими, стали восприниматься как пережитки язычества и
подверглись осуждению (так, бл. Августин возражает против устройства
поминальных пиршеств на могилах). Бл. Иероним говорит, что подобные
эксцессы объясняются “простотой мирян и, конечно же,
благочестивых женщин”. В этом контексте происходит пересмотр
актов мученичества и канонизация мучеников.
Празднование памяти мучеников и построение мемориальных церквей над их
могилами получает каноническую санкцию. Празднование памяти перерастает
из частного обряда, совершаемого над могилой, в общецерковное торжество
– сначала на уровне местной церковной общины, а затем и всей
церкви. Представление о мучениках как заступниках за людей перед Богом,
как о постоянно присутствующих членах церковной общины выразилось и в
чине литургии. Мученики с древнейших времен особо упоминаются в
ходатайственной молитве (intercessio), произносимой непосредственно
после преложения Св. Даров (epiclesis) , и для них отделяется особая
частица на проскомидии (при приготовлении Св. Даров). В честь мучеников
вынимается пятая частица из третьей, так наз.
“девятичинной” просфоры, разделяемой по чинам
святых. Согласно русскому служебнику эта частица вынимается
“в честь и память” “Святаго Апостола,
первомученика и архидиакона Стефана, святых великих мучеников Димитрия,
Георгия, Феодора Тирона, Феодора Стратилата и всех святых мученик, и
мучениц: Феклы, Варвары, Кириакии, Евфимии и Параскевы, Екатерины и
всех святых мучениц” (в разных православных традициях набор
имён может варьироваться)». 1Пет.2:21
– «Ибо вы к тому призваны, потому что и Христос
пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его».
1Пет.4:1,13 – «Итак, как Христос пострадал за нас
плотию, то и вы вооружитесь тою же мыслью; ибо страдающий плотию
перестаёт грешить... но как вы участвуете в Христовых страданиях,
радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете».
«Страстотерпец, наименование
христианских мучеников. В принципе это наименование может прилагаться
ко всем мученикам, претерпевшим страдание (страсть, лат. passio) во имя
Христово. Преимущественно же это наименование относится к тем святым,
которые приняли мученическую кончину не от гонителей христианства, но
от своих единоверцев – в силу их злобы, коварства, заговора.
Соответственно, в данном случае подчеркивается особый характер их
подвига – беззлобие и непротивление врагам. Так, в частности,
нередко именуются свв. мученики Борис и Греб, св. Димитрий
Царевич».
1Пет.5:10
– «Бог же всякой благодати, призвавший нас в вечную
славу Свою во Христе Иисусе, Сам, по кратковременном страдании вашем,
да совершит вас, да утвердит, да укрепит, да соделает
непоколебимыми».
Я
в одиночной камере застрял,
Ни
воплей и ни стонов из неволи;
Что
сделал бы, чтобы сидел не зря,
И
не испакостил свой труд наколкой?
Охранник
молча пищу протолкнёт,
Со
скрежетом моя кормушка лязгнет;
В
сырых углах столетний след тенёт,
Да
тень моя кривляется напрасно.
Что
в памяти о прежнем сохранилось
И
тьмою не успело поглотиться;
Припомнятся
ли бывшие нам крылья,
Пронёс
ли их среди запретных списков?
Босые
ноги вытоптали тропку,
Ерошат
руки бороду седую.
Сумею
ли преобразиться кротко,
Пока
мой прах сквозняк не сдунет?
Со
мной никто не должен говорить,
Таков
наказ, определивший участь;
Так
не содержатся убийцы и воры,
Так
только верующих приучились мучить.
Ко
мне никто не смеет подойти,
Мне
абсолютно точно то известно;
Как
будто не насильник, не бандит,
И
не из самых бесноватых бестий.
Мне
Библию не дали в каземат,
Я
в ней бы плыл, сражался, побеждал;
Приказано
бумагу изымать, –
Стул
со столом закованы в металл.
Осталось
только память ворошить,
Копать
всё глубже то, что сохранилось,
И
в миллионы превращать гроши, –
Опять
же, если будет Божья милость.
В
молитве слёзной, жаркой сохранюсь,
Быдлом
не стану, ко Христу взывая.
Со
дня на день лишь крепче наш союз,
Он
руку вызволит из-под седых завалов. 30.06.06. ИгЛа
|
Форум
Игнатия
Лапкина 
