Вопрос
4005: 29
т.
В
книгах “…открытым оком”, т.1, вопрос
786; т.12, вопрос 2650; 18т. вопрос 3194 говорится о исключительно
советском архиерее Николае Ярушевиче.
Никогда не встречал его биографию.
Кто он и как дошёл до такой жизни?
Ответ:
У
меня есть собрание его проповедей, когда он кричит: «Бей
немецких гадов!» и прочее, - это действует гипнотически, как
свастика Гитлера. По канонам церковным он должен быть предан анафеме.
Но вот впал в немилость к тем, кому служил, и мог покаяться. Это былсергианец до
последней пуговицы.
“Высокопреосвященный
митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (в
миру Борис Дорофеевич Ярушевич)
родился 13 января 1892 года в губернском городе Ковно (ныне
Каунас) в белорусской семье
потомственного священника, который по окончании Санкт-Петербургской
духовной академии в 1887 году был назначен настоятелем
Александро-Невского собора в Ковно. Отец Дорофей, энергичный и
любознательный человек, отличался редкой доброжелательностью, широтой и
прогрессивностью взглядов и многосторонней образованностью. Библиотека
отца Дорофея считалась едва ли ни самым большим частным книжным
собранием в Ковно. Семья Ярушевичей была одной из самых образованных и
уважаемых в городе. В доме всегда царило доброе настроение, атмосфера
любви и взаимной поддержки, доверие, искренность. Мать владыки Николая,
Екатерина Николаевна, уроженка Тверской губернии, происходила из
духовной семьи. В народе её называли благочестивой. Она щедро помогала
убогим, странникам, больным... И сына она учила: “Добро,
Боря, надо делать так, чтобы всем было легко, а то и добрым поступком
можно ранить человека. Добро надо делать так, как дышишь”.
В
1908 году отца Дорофея перевели служить в Санкт-Петербург. Вместе с
родителями сюда переехал и юный Борис Ярушевич. Здесь весной 1909 года
он закончил гимназию с золотой медалью, и хотя душа его стремилась к
духовному образованию и служению Церкви в священном сане, родители
настояли на получении сначала светского образования, тем более что с
детства он проявил любовь к поэзии, музыке и математике.
Поступив
на физико-математический факультет Петербургского университета, уже на
следующий год в течение летних каникул он прошёл весь курс духовной
семинарии и блестяще, первым, сдал экзамены в Петербургскую духовную
академию.
Одновременно
для усовершенствования в знании церковного и гражданского права он
поступил на юридический факультет университета. Во время летних каникул
студент академии Борис Ярушевич ежегодно совершал паломническое
путешествие в Валаамский монастырь, где нёс различные послушания и был
келейником у старцев-схимников в Предтеченском скиту, известном
особенно строгим уставом. Знакомясь с монашеской жизнью, практически
изучая отречение от своей воли и подчиняя себя монашеской дисциплине,
он учился духовной мудрости и исподволь готовил себя к будущему
монашескому служению.
Окончив
третий курс, Борис отправился в Оптину пустынь. С трепетом внимал юноша
поучениям и наставлениям Оптинских старцев (Анатолия, Нектария,
Варсонофия): “Разве можно принимать исповедь человека, голос
его совести, его сомнения, боль, жалобу, обиду со спокойной душой? У
нас иногда слишком поспешно опускают епитрахиль на голову исповедника.
Бог сподобит вас стать священнослужителем. Помните, что самое
страшное для нас и непростительное — равнодушие. Не
«привыкайте» к алтарю!”
В
эти же годы Борис встретился ещё с одним человеком, оказавшим на него
большое влияние,— епископом Анастасием (Александровым; 1918),
назначенным 30 мая 1913 года ректором академии. Борис стал одним из
любимых его учеников. Аскетическая жизнь владыки Анастасия, его
многогранный ум, широта взглядов, большой опыт влекли к себе жаждавшего
познания юношу. Всеми уважаемый архипастырь, известный учёный, в
прошлом профессор и декан историко-филологического факультета
Казанского университета, доктор сравнительного языковедения и церковной
истории, владыка Анастасий и молодой Борис Ярушевич духовно сблизились.
Их частые вечерние беседы носили характер общения двух ищущих душ.
“Бог
— есть любовь. Как дивно это сказано! Но из любви соткано и
человеческое сердце. Оно лишь может быть ущербно, уязвлено, ожесточено,
и наше дело — снять нагар, отмыть сердце, добраться до живой
его ткани. Церковь сильна связью с жизнью, с народом. Христианство
потому и охватило весь мир, что заветы Христа ответили самым
сокровенным чаяниям людей. И мы, священнослужители, вслед за
Первоучителем, не избранники старой Иудеи, не жрецы языческие, не
каста. Наш долг — служить народу, облегчать его
страдания”, — слова наставника подтверждали
юношеские размышления Бориса.
Часто
по утрам, ещё до рассвета, епископ Анастасий будил своих учеников и
отправлялся с ними на Невскую заставу, на Охту, на Чёрную
речку— на глухие городские окраины, где ютились
“обитатели дна”, — проповедовать
слово Божие. Не всегда приветливо встречали их, приходилось слышать и
брань, и насмешливые слова, а иногда и угрозы. Всё это они переносили,
понимая, что злоба здесь — от несчастья и горя. Но чаще
доброе слово имело действие и люди, если не обретали спасительную веру,
то находили утешение и душевный мир. Позже
студенты стали ходить в трущобы одни, без владыки Анастасия.
Теснее
становилось общение Бориса с епископом Анастасием, глубже и
доверительнее их беседы, в которых молодой человек все чаще говорил о
монашестве. “Две дороги открываются перед принявшим постриг,
— сказал наставник,— одна дорога —
затворничества, аскетизма, личного совершенствования и спасения. Но это
— духовная забота о самом себе. А есть другая дорога
— с делом личного спасения сочетать высокую задачу служения
обществу, народу. Труден монашеский обет, но и много сил даёт
он”. Часто думал над этим молодой студент и решил избрать
путь более трудный. Борис продолжал добросовестно посещать лекции, без
отсрочек сдавать курсовые экзамены. Одарённый блестящими способностями,
он заметно выделялся среди товарищей. Однокурсники любили его. За
четыре года учёбы в академии никто не слышал от него дерзкого слова, в
его присутствии не позволяли себе нескромного поступка, стеснялись
оскорбить своего сокурсника, снисходительного, впрочем, к их немощам
Окончив
в 1914 году первым по списку академию по отделениям историческому и
западных исповеданий, он получил степень кандидата богословия. 23
октября того же года ректор Академии епископ Анастасий в академическом
храме постриг двадцатидвухлетнего Бориса
Ярушевича в монашество с именем Николай, в честь и память святителя и
Чудотворца Николая, архиепископа Мир Ликийских. На второй день в храме
Иоанновского женского монастыря на Карповке владыка Анастасий
рукоположил инока Николая в сан иеродиакона У гробницы всероссийского
молитвенника отца Иоанна Кронштадтского, воплотившего в себе идеал
православного пастыря, молодой иеродиакон получил благословение на
новый жизненный путь. В воскресенье 25 октября в академическом храме
иеродиакон Николай был хиротонисан в иеромонаха.
В
самом начале Первой мировой войны иеромонаха Николая направляют в
санитарный поезд в качестве духовника-проповедника, а 20 ноября отец
Николай командируется в действующую армию для исполнения пастырских
обязанностей в лейб-гвардии Финляндском полку. 22-летний иеромонах
Николай прибыл на фронт, туда, где кровь, где муки, где боль и смерть,
где душа человеческая, покидая земные пределы, томится о последнем
напутствии пастыря. В наспех вырытой землянке, в лесном шалаше, в сарае
оставленного хутора звучит вдохновенная речь молодого проповедника. И
всё шире в солдатском мире разносится весть о необыкновенном батюшке,
который не поучает, а наставляет, не указывает, а как-то особенно
согревает душу человеческую теплом участия, понимания, любви и ласки.
Недолго длилась служба отца Николая на фронте. Под секущим, колючим
дождём и декабрьским ветром отец Николай заболевает тяжёлой формой
ревматизма с осложнением на сердце. Следы этой болезни остались на всю
жизнь. В связи с тяжёлым заболеванием иеромонаха Николая отзывают с
фронта, и он возвращается к научно-педагогической работе в академии. 19
августа 1915 года иеромонах Николай назначается преподавателем
литургики, гомилетики, церковной археологии, практического руководства
для пастырей, немецкого языка в Петербургской духовной семинарии.
Наряду
с педагогической деятельностью молодой инок одновременно напряженно
трудится над магистерской диссертацией, защита которой состоялась 16
декабря 1917 года. Капитальный труд “Церковный суд в России
до издания Соборного уложения Алексея Михайловича (1649)” был
высоко оценен советом Петроградской духовной академии и удостоен
Макарьевской премии. 22 апреля 1918 года ко дню Святой Пасхи иеромонах
Николай награждён золотым наперсным крестом. Ещё до защиты магистерской
диссертации, иеромонах Николай был известен своими публикациями,
подписанными: Б. Ярушевич “О проповеднической импровизации. К
вопросу о живом слове и нормативных методах проповедничества
(Гомилетический этюд)”. Чернигов, 1913; “Роль мирян
в управлении церковным имуществом с точки зрения канонов древней
Вселенской церкви”. Чернигов, 1914.
В
декабре 1916 года отца Николая назначили священником церкви Святителя и
Чудотворца Николая при Николаевской детской больнице. После обхода
врача отец Николай совершал свой обход маленьких пациентов, золотым
ключиком любви открывая детские сердца. С радостью встречали они того,
кто нёс им столько ласки и нежности. 20 декабря 1918 года иеромонаха
Николая назначают настоятелем Петропавловского собора, бывшего
придворного, где не было прихода и надо было заново налаживать
приходскую жизнь. Новый настоятель принялся обходить квартиры
православных Петергофа, заполняя опросные карточки для составления
приходской книги. Принимали его радушно, чувствуя в нём отмеченного
Десницею Всевышнего доброго пастыря. Заполнение “опросных
карточек” позволило отцу Николаю лично познакомиться со
своими прихожанами и побеседовать с теми, кто позже составил его
паству. С назначением отца Николая приходская жизнь Нового Петергофа
быстро оживает. Его частые торжественные богослужения, неопустительное
вдохновенное слово, помощь прихожанам, посещение их домов для утешения
и ободрения, щедрая тайная благотворительность, ласковость,
приветливость, доброта, скромность, молитвенность сближают его с
православным населением Петергофа, и сердца верующих загораются
преданностью к нему и горячей любовью.
Энергичная
деятельность иеромонаха Николая по устроению церковной жизни Нового
Петергофа была отмечена епархиальной властью. Митрополит Петроградский
и Гдовский Вениамин (Казанский; +1918, причисленный к лику святых на
Архиерейском соборе Русской православной церкви, состоявшемся 31
марта-5 апреля 1992 года в Московском Свято-Даниловом монастыре)
призывает отца Николая к новому ответственному служению. 14 декабря
1919 года он был назначен наместником Свято-Троицкой Александро-Невской
Лавры с возведением в сан архимандрита. И в Петергофе, и в Лавре отец
Николай организовывает для детей кружки по изучению Закона Божия. По
приглашению различных петроградских организаций архимандрит Николай
выступает с лекциями и докладами и приобретает славу просвещённого и
вдохновенного оратора. (Далее
все заглавные).
Под
руководством молодого наместника Александро-Невская Лавра стала центром
церковно-просветительной работы: издавались
“Листки”, проводились внебогослужебныые беседы. По
воскресеньям сотни людей собирались на религиозно-философские,
богословские и церковно-общественные чтения. Богословско-пастырское
училище в Лавре заменило закрывшуюся Петроградскую Духовную Семинарию.
С первых дней его образования (в октябре 1918 года) отец Николай вошёл
в корпорацию преподавателей училища и в течение трёх лет читал лекции
по литургике, гомилетике, церковному проповедничеству. До 22 июня 1920
года архимандрит Николай преподавал пастырское богословие в
Петроградском Богословском институте. 27 марта 1922 года резолюцией
Святейшего Патриарха Тихона (ныне причисленного к лику святых)
архимандрит Николай назначается епископом на вновь открытую
Петергофскую кафедру. 7 апреля (25 марта) 1922 года в праздник
Благовещения Пресвятой Богородицы в Свято-Троицком соборе
Александро-Невской Лавры состоялась хиротония тридцатилетнего
архимандрита Николая во епископа Петергофского с оставлением его
наместником Лавры. Хиротонию совершали митрополит Петроградский и
Гдовский Вениамин и викарные епископы Ямбургский Алексий (впоследствии
Святейший Патриарх), Лужский Артемий и Кронштадтский Венедикт. Все
богослужения, которые совершал Владыка Николай, обязательно
сопровождались его проповедями. Живое слово Владыки захватывало всех и
покоряло своей убедительностью и силой проникновения в тайники
человеческой души. Владыка Николай беседовал со своими слушателями как
отец, горячо любящий своих детей, как добрый пастырь, которому дорого
спасение пасомых. Владыка Николай обладал и замечательными ораторскими
данными: прекрасной дикцией и красивым тембром голоса. Где бы слушатель
ни стоял, даже в самом удалённом уголке огромного храма, –
везде был слышен необыкновенный, в душу проникающий голос владыки, и
слушать его было величайшим духовным наслаждением. “Новый
Златоуст” называли его. В Петроградской (с 1924 года
Ленинградской) епархии владыка Николай совершал епископское служение
более полутора десятка лет — в трудное время церковных
расколов и нестроений. Группа белого духовенства образовала самочинное
церковное управление, положив начало обновленческому расколу Церкви.
Жертвой интриг обновленческих лидеров стал митрополит Вениамин (Казанский).
Управление Петроградской епархией выпало на долю епископов Ямбургского
Алексия и Петергофского Николая. И хотя раскол застал Владыку Николая
только что рукоположенным епископом, он проявил себя ревнителем чистоты
Православия. Во время церковной смуты он получил согласие властей на
создание “Петергофской автокефалии”, которая, с
одной стороны, заявляла о своей непричастности к контрреволюционным
группировкам, в том числе к Карловацкому Собору, а с другой —
не признала обновленческий орган Высшего церковного управления.
Автокефалию возглавили епископы Алексий и Николай. Их поддержало
петроградское духовенство, в среде которого появились мужественные
ревнители Православия: протоиереи Василий Сокольский, Михаил Тихомиров,
Александр Беляев, Михаил Прудников и другие. Обновленцы теряли храм за
храмом. Владыка Николай ездил по храмам, совершая богослужения,
произносил пламенные проповеди. Николо-Богоявленский,
Спасо-Преображенский соборы, Благовещенская церковь на Васильевском
острове, церковь “Спаса на водах” стали очагами
Православия в Петрограде. Число их увеличивалось, из ведения
живоцерковного Петроградского епархиального управления храмы
возвращались в юрисдикцию Православной Церкви. Петроградская
автокефалия просуществовала всего год. После ареста епископа Алексия
владыка Николай ещё несколько месяцев находился на свободе, управляя
единолично епархией.
В
феврале 1923 года владыка Николай в 24 часа был выслан в Зырянский
край, город Усть-Колом, где провёл три года в очень тяжёлых условиях,
терпя голод, холод, унижения. В это время обострился тяжёлый фронтовой
ревматизм, плохо было с глазами. Здесь, под северным небом, Божия
Матерь вдохновила владыку написать Ей акафист, который он и совершал
позднее перед Её святой иконой, именуемой
“Млекопитательница”.
Он
вернулся в Ленинград через три года. Великим постом, вышел к
встречавшим его на Московском вокзале с приветливой улыбкой, немного
смуглый от северного ветра. Первую службу по возвращении владыка
совершил в храме Воскресения на Крови, что на канале Грибоедова, при
большом стечении молящихся. Когда Владыка входил в храм, все опустились
на колени... В 1935 году епископ Николай возводится в сан архиепископа
Петергофского. С 1936 по 1940 г. одновременно управляет Новгородской и
Псковской епархиями.
Среди
напряжённой церковной работы владыка Николай находит время для
углубления своего образования. Его по-прежнему интересует медицина. Всё
новые и новые книги по медицине появляются на его письменном столе,
создаётся в дополнение к общей уникальная медицинская библиотека. К
сожалению, все книги, как и рукопись докторской диссертации
“О бессмертии души”, погибли во время Ленинградской
блокады. Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий (Страгородский;
+1944) неоднократно хотел перевести Петергофского архиерея на более
высокую кафедру, но в
Москву сразу же отправлялись делегации от верующих, и паства сохраняла
любимого архипастыря.
В
марте 1935 года из города на Неве начались выселения “чуждого
элемента” в 24 часа в самые отдалённые районы. Выслан был
последний наместник Лавры епископ Амвросий (Либин; +1941), протоиерей
Николай Чуков (будущий митрополит Ленинградский и Ладожский Григорий,
+1955), большая часть ленинградского духовенства с семьями своими. В
1938—1939 годах из 96 церквей, не считая домовых, в городе
осталось пять. Архиепископ Николай лишился викариатства, так как все
церкви в Петергофе и районе были закрыты. Он служил в Никольском соборе
приписным священником: служил иерейским чином, без диакона,
исповедовал, совершал требы, очень редко возлагая на себя архиерейское
облачение. Проповеди
были запрещены, и “Златоуст” вынужден был
замолчать. Проживать в городе владыке запретили, и он переехал в
посёлок Татьянино под Гатчиной. В 1939 году в состав Советского Союза
вошли западные области Украины и Белоруссии. Владыка Николай был
назначен архиепископом Волынским и Луцким, Патриаршим Экзархом. В марте
1940 года, в субботу Великого поста, в Николо-Богоявленском соборе
владыка служил всенощное бдение.
По
окончании службы он вышел из алтаря и, не поднимая глаз, обратился к
молящимся. Он сказал, что направляется в командировку, после которой
“если Бог благословит, будем опять вместе
молиться”. У присутствующих было тревожное чувство, что
прощание с владыкой — навсегда. В среду храм не вмещал всех
прихожан. Но ещё в понедельник владыка Николай был вызван в Москву и
оттуда во исполнение послушания, данного митрополитом Сергием, срочно
выехал в Белоруссию.
В
короткий срок владыке Николаю удалось провести воссоединение западных
украинских и белорусских епархий с Русской Православной Церковью. В
марте 1941 года Митрополит Сергий возвёл архиепископа Николая в сан
митрополита. Украина и Белоруссия первыми приняли на себя удары
немецкой армии в июне 1941-го. Начало войны застало владыку в Луцке,
недалеко от границы. После захвата города фашистами он продолжал
духовно окормлять свою паству в прифронтовой полосе, где с риском для
жизни совершал богослужения. После сдачи немцам Луцка он переселился в
Киев, но к осени 1941 года Киев также оказался в осаде. В осаждённом
городе митрополит страдал вместе с беженцами, и, наконец, сам
присоединился к ним, не успев взять с собой ничего, кроме посоха. По
пути сапоги его развалились; полубосой, голодный, кое-как добрался до
столицы. Переживания оставили свой след: в 49 лет волосы стали как
снег..
С
февраля 1942 года до сентября 1943 года он, по поручению Блаженнейшего
Митрополита Сергия, находившегося в эвакуации в Ульяновске, управляет
Московской епархией и является управляющим делами Московской Патриархии.
Указом
Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 года митрополит
Николай назначен членом Чрезвычайной Государственной комиссии по
установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.
С риском для жизни он лично посетил много пострадавших районов,
превращённых врагом в “зону пустыни”. Активное
участие принял митрополит Николай в подготовке Собора епископов Русской
Православной Церкви в сентябре 1943 года, где был избран Патриархом
Московским и всея Руси Митрополит Сергий и образован Священный Синод,
постоянным членом которого стал митрополит Николай. В марте 1944 года
владыка Николай выезжает на фронт для передачи Красной Армии танковой
колонны имени Димитрия Донского — дара Русской Православной
Церкви
С
сентября 1943 года начал издаваться “Журнал Московской
Патриархии”. Митрополит Николай был сначала членом
редколлегии, а затем до 1960 года и председателем Издательского отдела.
В этом журнале печатались его многочисленные статьи, проповеди, речи. К
1957 году было издано четыре тома “Слов и речей”
митрополита Николая, переведённые на многие языки.
В
мае 1945 года в составе паломнической группы во главе с Патриархом
Алексием митрополит Николай посетил Святую Землю. 4 апреля 1946 года
был создан Отдел внешних церковных сношений Московского Патриархата,
председателем которого стал митрополит Николай.
Неоднократно
предпринимал он поездки за рубеж и многое сделал для воссоединения
русских православных людей с Матерью-Церковью. Эта миссия была
сопряжена с большими трудностями Но сила христианской любви, спокойная
уверенность, которая исходила от владыки, истовость и торжественность
его богослужений, исключительное личное обаяние, благородная простота в
обращении и особенно захватывающая сила, глубина и убедительность его
проповедей — всё это вызывало глубокое уважение, доверие и
любовь к нему исстрадавшихся на чужбине русских людей. Будучи
председателем Отдела внешних церковных сношений Московского
Патриархата, митрополит Николай полагал большие усилия на устроение
жизни зарубежных учреждений Русской Православной Церкви, экзархатов,
епархий, Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, благочиний, подворий.
Усилиями владыки Николая были воссоединены с Матерью-Церковью из
раскола многие учреждения Русской Православной Церкви за рубежом. На
Владыку выпала нелёгкая задача восстановления нормальных отношений с
братскими Поместными Православными Церквами, затруднённых в
20—30-е годы и в период второй мировой войны. Владыка
митрополит Николай вместе со Святейшим Патриархом Алексием был
инициатором празднования в июле 1948 года 500-летия автокефалии Русской
Православной Церкви и Совещания глав и представителей Поместных
Православных Церквей для обсуждения нескольких насущных вопросов
общеправославной жизни.Он возглавлял
организацию всех выдающихся событий в жизни полноты Православия.
Митрополит Николай восстанавливал и развивал также дружеские отношения
с многими инославными Церквами и религиозными объединениями. Владыка
Николай стоял у истоков создания Конференции Европейских Церквей; им
было положено начало подготовки к вступлению Русской Православной Церкви во
Всемирный Совет Церквей.
С его участием началось создание Христианской Мирной Конференции.
Начиная
с 1949 года, митрополит Николай представлял Русскую Православную
Церковь во всемирном движении сторонников мира, был избран в состав
Советского комитета защиты мира, был членом Всемирного Совета Мира и на
протяжении более 10 лет многократно выступал на международных форумах,
произносил горячие речи в защиту мира, исходя из христианского учения о
любви. За многолетнюю патриотическую деятельность и активное участие в
борьбе за мир митрополит Николай награждён медалями “За
оборону Москвы”, “За доблестный труд в Великой
Отечественной войне” и орденом “Трудового Красного
Знамени”. Кроме того, он имел много орденов и медалей,
полученных в других странах. 10 мая 1949 года Московская Духовная
Академия присвоила митрополиту Николаю степень доктора богословия за
совокупность богословских трудов. А затем митрополит Николай стал
первым русским архиереем, удостоенным почётной степени доктора
богословия шестью зарубежными академиями и институтами. 19 июня 1952
года, Совет Ленинградской (ныне Петербургской) Духовной Академии избрал
митрополита Николая почётным членом ЛДА. 47 лет отдал Владыка Николай
служению Церкви Божией как неутомимый труженик на ниве Христовой (26
лет из них онслужил
в Петергофе и Ленинграде).
Несмотря
на блестящую, казалось бы, международную “карьеру”,
жил Владыка Николай очень скромно, в ветхом деревянном домике по
Бауманскому переулку, 6. Ему прислуживали две старушки: готовили пищу,
убирали. Простая железная кровать, угольник с образами, множество книг
в шкафу, на полках, на полу. В доме невозможно было сделать ремонт
— негде разместить вещи, книги, а на просьбу архиерея дать
ему временное жилище, хотя бы в Новодевичьем монастыре, последовал
отказ.
Газеты
конца 50-х годов пестрели фельетонами, направленными против верующих,
закрывались храмы, из восьми Духовных Семинарий были закрыты пять. Во
всех городах России, Сибири, Поволжья были закрыты те церкви, которые
открыли в военные годы. В антирелигиозных брошюрах прямо утверждалось,
что “религия в СССР доживает последние дни” В это
тяжёлое время “бархатный” митрополит, как порой
называли владыку Николая, мягкий и осторожный, почувствовав эфемерность
надежд на укрепление Церкви, становится
неузнаваемым.
“Жалкие безбожники! Они подбрасывают вверх свои спутники,
которые вспыхивают и, погаснув, падают на землю, как спички; и они
бросают вызов Богу, зажегшему солнце и звёзды, которые вечно горят на
горизонте”, — говорил Владыка. У митрополита
начинают портиться отношения с представителями власти. Особенно
раздражала их непреклонность митрополита в отношении закрытия некот.
сельских церквей Моск. епархии.
В
1960 году борьба против Церкви в СССР достигла кульминационной точки.
Владыка Николай тяжело переживал очевидное фиаско политики
“примирения непримиримых”. В феврале 1960 года на
Конференции советской общественности по разоружению, проходившей в
помещении Кремлёвского театра, от имени Православной Церкви Патриарху
полагалось произнести традиционную речь. Митрополит Николай решил
воспользоваться моментом, чтобы побудить святейшего Патриарха открыто
защищать Церковь. В речи-декларации Святейший Патриарх Алексий I, в
частности, сказал:
“Моими
устами говорит с вами Русская Православная Церковь, объединяющая
миллионы православных христиан — граждан нашего государства.
Примите её приветствие и благопожелания. Как свидетельствует история,
это есть та самая Церковь, которая на заре русской государственности
содействовала устроению гражданского порядка на Руси, укрепляла
христианским назиданием правовые основы семьи, утверждала гражданскую
правоспособность женщины, осуждала ростовщичество и рабовладение,
воспитывала в людях чувство ответственности и долга и своим
законодательством нередко восполняла пробелы государственного закона.
Это та самая Церковь, которая создала замечательные памятники,
обогатившие русскую культуру и доныне являющиеся национальной гордостью
нашего народа.
Это
та самая Церковь, которая в период удельного раздробления Русской земли
помогала объединению Руси в одно целое, отстаивая значение Москвы как
единственного церковного и гражданского средоточия Русской земли. Это
та самая Церковь, которая в тяжкие времена татарского ига умиротворяла
ордынских ханов, ограждая русский народ от новых
набегов и разорения. Это она, наша Церковь, укрепляла тогда дух народа
верой в грядущее избавление, поддерживая в нём чувство национального
достоинства и нравственной бодрости. Это она служила опорой русскому
государству в борьбе против иноземных захватчиков в годы Смутного
времени и в Отечественную войну 1812 года. И она же оставалась вместе с
народом во время последней мировой войны, всеми мерами способствуя
нашей победе и достижению мира. Словом, это та самая Русская
Православная Церковь, которая на протяжении веков служила нравственному
становлению нашего народа, а в прошлом — и его
государственному устройству... Несмотря на всё это,— сказал в
заключение святейший Патриарх,— Церковь Христова, полагающая
своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки и порицания, и
тем не менее она выполняет свой долг, призывая людей к миру и любви.
Кроме того, в таком положении Церкви есть и много утешительного для
верных её членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума
против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за
себя, если все враждебные выпады предвидел Сам Христос и дал обетование
непоколебимости Церкви, сказав, что и врата ада не одолеют её (Мф.16:18)”.
Власти
решили отстранить митрополита Николая от участия в управлении Церковью.
21 июня последовала его отставка с поста председателя ОВЦС. Патриарху
было предложено удалить митрополита Николая из Москвы. Уступив
давлению, он предложил Владыке Николаю перейти на другую кафедру
— в Ленинград или Новосибирск. Митрополит отказался.
Здоровье
Владыки было сильно подорвано, и в сентябре он собрался провести отпуск
в Сухуми. Перед отъездом ему предложили написать прошение об уходе на
покой. Как потомок интеллигентов, не привыкший вступать в пререкания,
владыка написал прошение об увольнении на покой по состоянию здоровья.
Однако “уход” митрополита Николая на покой
произошёл с нарушением этикета. Архиерей, уходящий на покой, всегда
прощается со своей паствой, в последний раз служит литургию, произносит
прощальную речь, преподаёт пастве прощальное благословение. В нарушение
древнего обычая митрополиту Николаю отказали даже в этом. Когда
месячный отпуск подошёл к концу, он неожиданно получил из Патриархии
письмо с сообщением о продлении отпуска ещё на месяц и денежный
перевод. Позже оказалось, что приехавшие в Москву иностранцы хотели
повидаться с владыкой. Это и явилось причиной задержки его в Сухуми.
Здесь же он получил известие, что переведён на пенсию.
Лишь
в начале ноября 1960 года митрополит Николай вернулся в Москву. На
вокзале его встретили бывший секретарь и бывший иподиакон. С вокзала
Владыка поехал в свою “резиденцию” —
деревянный, ветхий дом в Бауманском переулке, где ему предстояло
провести последний год жизни. Владыку хотели услать в один из
сохранившихся монастырей, но он отказался. Ему же отказали в служении.
Со времени ухода на покой митрополит Николай служил лишь дважды
— в Рождественскую ночь 1961 года в Елоховском соборе, где
сослужил Патриарху, и Божественную литургию в четверг Светлой Седмицы в
Трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры. “Мне скоро семьдесят
лет, — делился владыка со своей духовной дочерью, —
но сколько во мне сил и желания продолжать работу... Здоровье моё,
слава Богу, держится, но отрыв от алтаря бесконечно тяжёл”.
Перед Пасхой 1961 года он просил разрешения Патриарха Алексия I
где-нибудь послужить. Ему обещали Рязань. До пасхальной ночи он ждал
телефонного звонка и разрешения выехать, но телефонная связь
прервалась. Владыка сам пошёл на телефонную станцию, добился
восстановления связи, но звонка не дождался. Тогда Владыка сказал
жившей у него старице: “Дарья, иди в храм, я облачусь и буду
служить дома!” В начале ноября митрополит Николай заболел.
Врач подставил диагноз — сильный приступ стенокардии. В
воскресенье утром приезжал профессор Евгений Вотчил. Ни уколы, ни
нитроглицерин болей не снимали, необходима была госпитализация.
Приехавшие
врач и санитары выносили владыку через окно, так как дверь была очень
узкой. В Боткинской больнице владыка в течение месяца находился в
полной изоляции: к нему не пускали близких, он был лишён возможности
причащаться Святых Христовых Тайн. Но однажды ему всё-таки передали
Преждеосвященные Дары. В начале декабря начался отёк правого лёгкого,
от уколов воспалился
язык, губы сохли, владыка очень слабел. В ночь на 13 декабря поднялась
высокая температура.
В
4 часа 45 минут владыка Николай вздохнул в последний раз. 14 декабря
его облачили и, положив в гроб, повезли в Лавру. Отпевали при большом
стечении народа в Трапезном храме, где несколько месяцев назад владыка
отслужил свою последнюю литургию. Служили митрополит Крутицкий и
Коломенский Питирим (Свиридов; +1963), архиепископ Херсонский и
Одесский Борис (Вик; +1965) и епископ Дмитровский Киприан (Зернов;
+1987). На отпевание вышел взволнованный Патриарх Алексий I, сказал
прощальное слово, и народ стал прощаться с архипастырем. Люди, знавшие
владыку Николая, не раз задавались вопросом: в чём секрет той силы,
которой обладал архипастырь? И ответ находили лишь один: Тот, Который
сказал, что без Него продолжатели Его дела не смогут ничего сделать,
поддерживал человеческие силы владыки, так необходимые для блага
Русской Православной Церкви. ...В последнее своё посещение Валаама, уже
заканчивая Академию, Борис Ярушевич, будущий митрополит Николай, пришёл
проститься со старцем Исаией. Тот дал ему семь конфет, велел раздать их
родным и знакомым и низко поклонился ему. Борис тогда не понял смысла
этого поступка и лишь много лет спустя, получил письмо старца с
объяснением. Старец Исаия сказал тогда своему келейнику:
“Этот юноша пройдет семь ступеней монашества”. Так
и случилось; сначала инок, потом иеромонах, игумен, архимандрит,
епископ, архиепископ и, наконец, митрополит”. Гробница
Владыки находится в крипте Смоленской церкви в Троице-Сергиевой лавре
Сергиева Посада. Пр.11:6
– “Правда прямодушных спасёт их, а беззаконники
будут уловлены беззаконием своим”. Соф.3:5 –
“Господь праведен посреди него, не делает неправды, каждое
утро являет суд Свой
неизменно; но беззаконник не знает стыда”. 2Пет.3:17
– “Итак вы, возлюбленные, будучи предварены о сем,
берегитесь, чтобы вам не увлечься заблуждением беззаконников и не
отпасть от своего утверждения”.
Бракоделов
много развелось,
Держат
их ввиду нужды великой.
А
такой забить не может гвоздь,
Губит
доброе и превращает в “липу”.
Всё
тяп-ляп, абы от рук спихнуть,
И
скорей за стопку, за бутылку;
На
коне не снасть – изодранный хомут, –
Как
же бракодел всем опостылел!
А
ему хоть хны, вода как с гуся, –
Числится
при деле бракодел.
С
ним беда – никак не состыкуйся,
Не
скажи – облает как кобель.
После
бракодела выправляют,
Мажут,
скоблят, долго штукатурят, —
Клеят
и скрепляют всё “соплями”,
По
полдня болтают, пьют и курят.
Самый
страшный в мире бракодел
Есть
священство – то есть поп-епископ.
Как
же он не видел, проглядел?
К
Таинствам таких не подпускать и близко!
Вот
крещение, как погребенья символ, –
Умершего
нужно схоронить.
Не
зарыл и врёт как мерин сивый, –
Вместо
погруженья льёт за воротник.
Мокрая
ладошка разве баптистерий,
Как
в ладони погрузить кого-то?
Благодатью
назовут –всё стерпят,
А
в ладони нет и части сотой.
Бракодел
прикрылся благодатью,
Можно,
мол, слюной крестить, песком.
Есть
канон о погруженье, кстати,
Только
с погруженьем полным – вот закон!
Сколько
же успели перепортить!
Надобно
обманутых опять крестить.
Некрестившихся
с попом обымут скорби, –
Снова
Бог священство пустит на распыл. 12.09.08.
ИгЛа
|
Форум
Игнатия
Лапкина 
