Вопрос 4110: 30 т. 

Много стали говорить о голодоморе в России и на Украине. Как это могло случиться, 
когда без хлеба оказались самые хлеборобные места?

Ответ: 

А как можно было иначе сломить тех, кто не подчинялся советской власти? Отнять, сгноить, а люди грызли косяки и валялись при дорогах. Я был на Украине и разговаривал с верующими пожилыми, очень старыми людьми, и они всё это пережили. Даже сегодня слушать страшно. Бог допустил, чтобы смирить гордыню человеков и наслал на них извергов рода человеческого, чтобы научились ценить сегодняшнее изобилие.

Доклад на международной научной конференции «Еврейско-большевицкийпереворот 1917 года как предпосылка красного террора и голодоморов». (25 ноября 2005 г., Киев, Межрегиональная Академия управления персоналом).

«По легко проверяемому подсчёту эмигрантского профессора И.А. Курганова с 1917 по 1959 годы страна потеряла 110 миллионов человек, в том числе 66 миллионов в невоенное время «социалистических преобразований». В числе этих жертв и многие миллионы умерших, в основном крестьян, от искусственного голода в 1921-1922 и 1932-1933 годах. Объяснить столь огромные человеческие жертвы можно, лишь проанализировав, чем коммунистическая революция отличалась от всех предыдущих. За ответом далеко ходить не надо, достаточно взять опубликованный в 1848 году Марксом и Энгельсом «Манифест коммунистической партии»[2] – “первый программный документ научного коммунизма” (согласно официальному советскому определению). Его основные цели: – “Уничтожение частной собственности”. Это достижимо “лишь при помощи деспотического вмешательства в право собственности”: “отмена права наследования... конфискация имущества... обязательность труда для всех, учреждение промышленных армий”. – “Уничтожение семьи” – “Коммунистам можно было бы сделать упрёк разве лишь в том, будто они хотят ввести вместо лицемерно прикрываемой общности жён официальную, открытую... Общественное и бесплатное воспитание всех детей”. – Уничтожение нации: “Отменить отечество, национальность. Рабочие не имеют отечества... Национальная обособленность и противоположности народов всё более исчезают... Господство пролетариата ещё более ускорит их исчезновение”. – Уничтожение религии: “Законы, мораль, религия – всё это... не более как буржуазные предрассудки”; коммунизм “отменяет вечные истины, он отменяет религию, нравственность” буржуазной эпохи, ибо “коммунистическая революция есть самый решительный разрыв... с идеями, унаследованными от прошлого”. Если предыдущие буржуазные антимонархические революции соблазняли народы «свободой» (точнее свободой греха), то коммунистическая революция была основана на соблазне «искоренения мирового зла» (эта особенность большевизма и позволила ему обманно укорениться в части русской интеллигенции с её обострённым стремлением к справедливости). Но это «искоренение зла» предлагалось на пути безбожия и насилия над человеком, лишения его богоданной свободы. По сути это означало превращение человека в подконтрольное власти животное существо, а общества – в строго регламентированный муравейник.

 И поскольку человек по своей природе не был предназначен для этого, он сопротивлялся – и сознательно (отсюда гражданская война и тысячи восстаний по всей России), и бессознательно, в силу своих потребностей в частной собственности, в семье, в национальности и чувстве родины (что связано в памятью предков), в своих святынях, в религии как связи с Богом и объяснении смысла жизни. Всего этого большевики искоренить не могли никаким террором. Но именно потому террор и стал многомиллионным, что коммунизм вёл борьбу против неистребимой природы созданного Богом человека. “Террор – средство убеждения”, писал Ленин после захвата власти, и у его последователей голодомор был одним из таких «средств убеждения».

 При столь разрушительной, неестественной целепостановке марксизма доля стихийности в становлении коммунистического строя в России была очень мала (режим поддержали менее 1 % населения, большевики лишь лживо твердили о «народном выборе»). Тогда как роль организационного, насильственно-террористического фактора возросла чрезвычайно. Кому же и для чего понадобилось воплощать в жизнь столь неестественную и разрушительную программу? Перефразируя Ленина, в коммунистическом строе можно видеть один духовный исток (сатанинский): отвержение Закона Божия и Царства Небесного ради построения тоталитарного «рая на земле» (царства антихриста); и две политические составные части, нижнюю и верхнюю:

1) нижняя составляющая объединила разночинных духовно необразованных обманутых людей с вожаками из интеллигенции, которые по своему горделивому побуждению впали в соблазн построить “своею собственной рукой” «рай» для трудящихся, для чего достаточно отнять у капиталистов их богатства и поделить между всеми; 2) верхняя же составляющая заключалась в циничном использовании этого низового побуждения справедливости главными мiровыми капиталистами, стремившимися построить материалистический «рай на земле» только для себя как господствующего племени, уничтожая коммунизмом препятствия этому в виде традиционных, христианских властей и потом небывало закабаляя трудящихся.

 Точно так же удерживающую роль России видели основоположники марксизма: “...нам было ясно, что революция имеет только одного действительно страшного врага – Россию”; роль России – “роль предназначенного свыше спасителя порядка”[6].

В те годы Маркс писал в «Новой Рейнской газете» (органе «Союза коммунистов»): “Россия стала колоссом, не перестающим вызывать удивление. Россия – это единственное в своём роде явление в истории: страшно могущество этой огромной Империи... в мiровом масштабе”. “В России, у этого деспотического правительства, у этой варварской расы, имеется такая энергия и активность, которых тщетно было бы искать у монархий более старых государств”. “Славянские варвары – природные контрреволюционеры”, “особенные враги демократии”.

 Марксу вторил Энгельс: Необходима “безжалостная борьба не на жизнь, а на смерть с изменническим, предательским по отношению к революции славянством... истребительная война и безудержный террор”. “Кровавой местью отплатит славянским варварам всеобщая война”. “Да, ближайшая всемiрная война сотрёт с лица земли не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы, – и это также будет прогрессом!”[7]. То есть, “славянские варвары” – мы с вами – уже тогда были обречены марксизмом на “истребительную войну и безудержный террор”. Варварством же Маркс считал именно нашу верность Православию, столь ненавистному мировой закулисе. Не забудем, что Маркс был внуком раввина и с детства впитал в себя понятие «избранного народа», ждущего своего «мессию». В молодости он, будучи сатанистом, и сам жаждал стать таким «мессией». И хотя он потом великодушно распространил понятие избранности на пролетариат, все же его талмудическая психологическая закваска относительно «избранных» и «неизбранных народов» (он называл их «неисторическими») тут явно дает себя знать: не все народы, по его убеждению, были пригодны для будущего «рая на земле» и достойны его.

 И вот, судя по всему этому, марксистский коммунизм в своем организационном факторе был изначально нацелен мiровой закулисой на “истребление славянских (православных) варваров”, происходивших из православной Киевской Руси, создавших преемственную от Второго Рима православную Империю (Третий Рим), совместно расширивших ее на шестую часть земной суши и составлявших ее державообразующий костяк. Только так можно было эту «удерживающую» Империю сокрушить.

Соответственно этой целепостановке формировалось и руководство всех марксистских партий в России: в нем почти не было славян, зато были обильно представлены выходцы из самого антихристианского народа. Для многих из них марксизм стал секулярным коллективистским вариантом иудейских чаяний «земного рая» – в этой оценке сходились и русские философы (В.С. Соловьев, о. Сергий Булгаков, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Г.П. Федотов, А.Ф. Лосев), и один из духовных лидеров сионизма – М. Бубер («Еврейство и человечество»), и даже некоторые связанные с масонством большевики (А.В. Луначарский в работе «Религия и социализм»). Как известно, первый съезд РСДРП в 1898 году был организован на основе еврейского Бунда. Поскольку к тому же революционные марксистские структуры поддерживались международными еврейскими банкирами, – можно с полным основанием говорить об РСДРП как партии, объективно служившей целям международного еврейства.

 Некоторую «русскую» окраску коммунизм приобретет гораздо позже – в самом конце 1930-х годов, накануне назревавшей войны, вынужденно и обманно приспосабливаясь под русский народ как державообразующий для его оседлания. Сначала же коммунистическая партия в России под руководством Ленина, тоже имевшего еврейскую кровь от матери и ни капли славянской, имела совершенно антирусское лицо и уже в попытке «первой революции» 1905 года обнажила свои методы, главным из которых стало использование внешней войны для поражения собственной страны в союзе с ее противниками.

 Голод 1921-1922 года, унесший многие миллионы жизней на Украине, в центральных областях России и особенно в Поволжье, где совпал с засухой, был логичным следствием большевицкой политики военного коммунизма с конфискацией хлеба. То есть голод уже тогда был искусственного, политического происхождения. Против крестьянства уже в ноябре 1917 года открывается «хлебный фронт»: для конфискации зерна создаются вооружённые отряды, объединённые в 1918 году в Продовольственно-реквизиционную армию: “К лету 1918... формирование продотрядов и посылки их в деревню приобрели массовый характер... Численность Продармии в ноябре 1918 достигла 42 тысяч”[18], – читаем в БСЭ. Была введена продразвёрстка – принудительная сдача «излишков продовольствия»; частная торговля объявлена преступлением и каралась расстрелом. “Всюду стояли заставы, чтобы никто не мог ни пройти, ни проехать с какими-либо продуктами, – все были посажены на паек”[19], – писал Бонч-Бруевич. На паек – это в городах, а крестьянам, отобрав хлеб, никакого пайка не давали. Ленин даёт стратегическое указание: “Задачей борьбы с голодом является не только выкачивание хлеба из хлебородных местностей, но ссыпка и сбор в государственные запасы всех до конца излишков хлеба, а равно и всяких продовольственных продуктов вообще. Не добившись этого, нельзя обезпечить решительно никаких социалистических преобразований”. “Потому что, распределив его правильно, мы будем господствовать над всеми областями труда”[20] (курсив наш) – вот главная цель. Продотрядам дали право на конфискацию имущества, взятие в заложники родственников, расстрел сопротивляющихся. Ленин понукает уполномоченного Наркомпрода Пайкеса в Саратове: “Расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты”[21]. Так же приказывает председателю Пензенского губкома Минкину: “1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц. 2) Опубликовать их имена. 3) Отнять у них весь хлеб. 4) Назначить заложников... Телеграфируйте получение и исполнение”[22]. Так же их соплеменники действовали и на Украине. Эти годы отмечены повсеместно и сотнями крестьянских восстаний, но силы были слишком неравны. Одновременно под предлогом борьбы с голодом сильнейший удар наносился по Русской Прав. Церкви (см. указание Ленина: “мы должны именно теперь дать самое решительное и безпощадное сражение черносотенному духовенству” [23]). Руководил антицерковной кампанией Троцкий. Множество крестьянских восстаний в эти годы вспыхивало по причине большевицкого грабежа храмов и расстрелов духовенства.

 В отличие от голода 1921-1922 годов, голодомор 1932-1933 годов, помимо сходных политических причин (конфискации хлеба в ходе раскулачивания, незасеянные поля), имел и доказанные черты политической карательной меры для слома крестьянского сопротивления коммунистическому режиму. Именно крестьяне были повсеместно теми самыми “славянскими варварами” – носителями той патриархальной христианской традиции, которую коммунизм намеревался искоренить. Не случайно как раз на 1930-е годы приходится и «безбожная пятилетка» под руководством Ярославского-Губельмана, в которой только в 1937-1938 годах по всему СССР расстреляно 106 800 православных священнослужителей. Преднамеренность карательного голодомора подтверждается целой цепью взаимосвязанных распоряжений власти о коллективизации и затем о подавлении сопротивления ей: прежде всего это раскулачивание, когда целые семьи высылались в Сибирь. Далее последовали: – закон от 7.8.1932 о запрете сбора колосков на уже убранных полях, – устрожение плана хлебозаготовок с нередкой конфискацией семенного фонда,

– постановление от 23.9.1932 о том, что семенная ссуда для сева даже колхозам и совхозам (пострадавшим от неурожая) выдаваться не будет, – постановление от 3.12.1932 о запрете торговли продовольствием в тех областях, которые не выполнили план хлебопоставок; эти области окружаются контрольно-пропускным кордоном, – чтобы остановить бегство голодных крестьян в города, 27.12.1932 вводится паспортная система, запрещающая безпаспортным крестьянам покидать место жительства,

– с января 1933 г. закон о колосках применяется к употреблению фуража «не по назначению», то есть 10 лет лагеря дают за использование в пищу кормовых культур.

Разумеется, с началом коллективизации производство хлеба резко упало, но его экспорт за границу не прекращался, а нарастал: в 1928 г. – 1 млн. центнеров, в 1929 г. – 13 млн., в 1930 г. – 48,3 млн., в 1931 – 51,8 млн., в 1932 – 18,1 млн., в 1933 подчистили все, что смогли – 10,8 млн. центнеров (последняя цифра взята мною из доклада Л. Лукьяненко)...

Все это доказывает, что непокорное крестьянство обрекалось большевиками на смерть сознательно.

Это был общий принцип построения большевицких карательных органов, начиная с революции. Для этого в годы гражданской войны были созданы мобильные карательные интернациональные части (численностью около 250 000 бойцов), поэтому и в органах ЧК-ГПУ изначально преобладали евреи, особенно на руководящих постах. (См. изданный кающимися евреями сборник «Россия и евреи», Берлин, 1923.) Многие из них были воспитаны в черте оседлости, в еврейской среде с ее моралью «Шулхан аруха», и теперь, упиваясь захваченной властью, они вымещали свою антихристианскую злобу на беззащитных крестьянах. Это была важная предпосылка для небывало циничной жестокости карательного голодомора. Именно в эти годы еврейское влияние в СССР было максимальным и во властных структурах, и в карательных, и во всех важных областях жизни. Достаточно указать на то, что на тысячу евреев было 268 со средним образованием и 57 с высшим, тогда как у русских соответственно 81 и 6 человек. Евреи с полным правом могли считать, что это «их страна», в которой они стали привилегированным слоем, основавшим свое господство на уничтожении и эксплуатации всех остальных. Понятно, почему народ отождествлял террористическую большевицкую власть с еврейской. Это подтверждали и сами большевики, отождествляя «антисемитизм» с контрреволюцией. Соответствующую кампанию инициировал Ю. Ларин (Лурье), член президиума ВСНХ и Госплана, один из авторов проекта передачи Крыма евреям и автор книги «Евреи и антисемитизм в СССР». Он определил “антисемитизм как средство замаскированной мобилизации против советской власти... Поэтому противодействие антисемитской агитации есть обязательное условие для увеличения обороноспособности нашей страны” (выделено в оригинале), – констатирует Ларин и настаивает на применении ленинского декрета 1918 года: “Ставить «активных антисемитов вне закона», т.е. расстреливать”[27]... С конца 1920-х годов только в Москве примерно каждые десять дней проходил суд за антисемитизм[28], – пишет Солженицын; судить могли за одно только произнесенное слово «жид». Коллективизация, раскулачивание и «безбожная пятилетка» немало поспособствовали росту так называемого «антисемитизма» и пополнили число репрессированных по этой статье. Голодомор тоже имел несомненные признаки «борьбы с антисемитизмом». Всё это необходимое уточнение к тому, кто конкретно несет ответственность за голодомор – поскольку далеко не все исследователи, особенно на Западе, осмеливаются быть откровенными в рассмотрении этого вопроса.

2. И второе уточнение. Жидобольшевицкий голодомор был устроен против крестьянства повсеместно: и в Поволжье, и на Северном Кавказе, и на Южном Урале, на юге Сибири, и даже в Казахстане. Несомненно, что Украина как главная житница страны и преимущественно земледельческая, крестьянская территория понесла наибольшие жертвы. Также и потому, что она по своей патриархальной «частнособственнической» крестьянской психологии оказала наибольшее сопротивление марксистской коллективизации и вызвала наибольшие карательные меры.

 Поэтому можно с полным основанием говорить, что это был геноцид основной, крестьянско-христианской, части населения Украины. И в рамках законов нынешнего новообразованного украинского государства, политическая история которого столь связана с жестоким ХХ веком, вполне правилен документ данной конференции о голодоморе как геноциде украинского народа. Но это был также и геноцид всего русского крестьянства и всего православного народа, что в частности подтверждается многими фактами, приведенными другими докладчиками и авторами материалов о голодоморе, опубликованных МАУП. Поэтому, на основании уже сказанного о территориальном масштабе и социально-политической цели голодомора, я должен возразить тем мнениям, что это был геноцид одних лишь украинцев «русской или московской властью» по национальному признаку (часто приходилось встречаться с этими утверждениями на Западе).

Нельзя вообще забывать антирусскую суть большевизма, что я постарался показать в своем докладе. Великороссы понесли не меньшие потери от коммунистической власти, которую в те годы из-за ее национального состава называли не иначе, как жидобольшевицкой, и уж русской ее считать никак нельзя.

 Я благодарен организаторам нашей встречи, что они это понимают и отразили это как в названии конференции, так и в напечатанном в её программе проекте обращения в ООН, которое я поэтому полностью поддерживаю». Михаил Назаров

 2Цар.21:1– «Был голод на земле во дни Давида три года, год за годом. И вопросил Давид Господа. И сказал Господь: это ради Саула и кровожадного дома его, за то, что он умертвил Гаваонитян».

 

Три тысячи шестьсот прошедших лет

Творили пасху только с пресным хлебом.

«С квасным!» – ощерился монашеский скелет,

И распускает по пустыням небыль.

       Что значит пресное без признаков закваски?

       Не что иное, как сама безгрешность.

       Бог Моисею дал устав о пасхе,

       А о закваске только мёртвый брешет.

Кто покусится на квасном встречать

Святую пасху ровно в полнолунье,

Того проклятых да постигнет часть,

Его камнями общество да лупит.

       Не сметь квасное в доме сохранять,

       Не покусись с закваской не расстаться.

       На гневе вспучится от тысячи «гранат»,

       И я ни крошки не сгущаю краски.

Христос безгрешный – истинная Пасха,

Столь вожделенный от пустынных дюн!

Как православным вникнуть не напрасно,

Мы с нову бережём и платье и костюм.

       Ведь нам добыл воинственный Владимир

       Испорченную греками монашескую веру,

       Накрылась Русь и обвенчалась с дымом,

       К мощам столкнули, в подземелье к мертвым.

Кротовым духом пыльных подземелий

Во тьме дымились тусклые огарки,

Сравнишь с Евангелием, ну настолько ж мелко –

Не исцелять слюной, а кровью харкать.

       Заквасили всё бегством от людей,

       Антиевангельской упёртостью в молитвах.

       А надобно бы в Библию глядеть,

       Бежать на проповедь, не маяться улиткой.

Нет чистой веры, не посмели дать,

И скрыли имя Бога Иеговы,

Канонизировался тёмный авва-тать,

Народы к революции во тьме готовил.          03.09.08. ИгЛа