Вопрос 1461: 5 т

Что означают слова из Библии: Иер.15:19 – «На сие так сказал Господь: если ты обратишься, то Я восставлю тебя, и будешь предстоять пред лицом Моим; и если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста. Они сами будут обращаться к тебе, а не ты будешь обращаться к ним». Неужели и из безбожной или сектантской литературы можно взять полезное, не повредив себе?

Ответ:

Можно извлечь многое и из таких книг. Но неопытному этого делать не нужно, иначе вполне можешь отравиться и погубить душу. Вполне достаточно чисто православной литературы, истинно высокодуховные мысли изложены у святых отцов Церкви. Недавно мне дали препакостнейшую и прелживейшую книгу баптиста П. Рогозина «Откуда всё это появилось?». Но и в ней, опровергнув почти постранично всю ее, я нашел очень полезное на стр.55-63, где он обращается даже к святым отцам, подтвердив слово пророка: Они сами будут обращаться к тебе, а не ты будешь обращаться к ним.

Вот как пишет Рогозин о покаянии:

«Зах.12:10 – «А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце».

Подлинное покаяние на основании слов приведенного текста есть ни что иное, как чудесное действие излившегося Духа Святого. «Изолью Духа» – говорит Господь. Как часто мы, люди, связываем покаяние с теми или иными аргументами человеческого ума, с научными доказательствами, со страхом расплаты за содеянное, страхом смерти, со всевозможными психологическими воздействиями на чувства и волю слушателя. На самом же деле истинное покаяние приходит к нам как дар свыше, как «Дух благодати» от Бога. Ибо «благодать Божия ведёт нас к покаянию» – Рим 2:4.

В деле нашего пред Богом покаяния «Дух благодати» играет очень важную роль. В представлении нашего плотского «я» покаяние всегда связно с чем-то унизительным, нежелательным, неприятным и нам трудно бывает справиться с этим неправильным чувством. И вот здесь «Дух благодати» приходит к нам на помощь. Он дает нам благо. «Благодать» или «дать благо» является к нам в виде чего-то, в чём мы испытываем крайнюю нужду, но не имеем в самих себе сил этой нужды удовлетворить.

Мы, люди, никогда не сможем каяться в грехах своих до тех пор, пока мы не получим правильного о них понятия, пока не осознаем степени их преступности пред Богом. Мы способны бываем тогда только видеть наши грехи в их множестве и во всем их отталкивающем виде, когда Бог открывает нам наши духовные очи. Там, где еще нет подобного видения грехов, там не было еще и «Духа благодати». Там, где «Дух благодати» отсутствует, будет отсутствовать и настоящее покаяние. Там, где нет покаяния, не может быть прощения грехов и желанного спасения.

Заметьте дальше, что Господь обещает излить не только «Духа благодати», но и «Духа умиления». Дух умиления – это Тот Самый Дух Святой, Которого Бог излил на Апостолов в день Пятидесятницы. Это Он дал ученикам силу проповедывать Слово, грешникам – желание каяться, как написано: Деян.2:37 – «Услышав это, они умилились сердцем и сказали Петру и прочим Апостолам: что нам делать, мужи братия?». В подлинном покаянии должен участвовать весь человек, весь полностью и без остатка. Когда наше сознание пробуждено, совесть вскрыта, разум просвещен, воля готова подчиниться воле Божией, нашему порочному сердцу, «сердцу каменному» надлежит тогда стать «сердцем плотяным»; сердцу упорному, жестокому, звериному необходимо расплавиться, растаять. Прийти в состояние подобного умиления мы сами не способны и не можем. Но если мы обращаемся к Богу, «дух умиления» производит в нашей душе нужную перемену. «Дух умиления» указывает нам на Распятого, на Того, Которого пронзили... «Воззрят на Него».

Взгляд на невинного, страдающего Спасителя всегда был основой истинного покаяния. Кающемуся надлежит как бы пройти по кровавым следам Христа от Гефсимании до Голгофы и там с Ним встретиться. Дух Святой приводит кающегося на это лобное место, как пойманного убийцу, от места содеянного им преступления и ожидает от него «принесения повинной», безусловного покаяния.

Стоя на Голгофе и взирая на Распятого, мы впервые видим себя в числе тех, «кто возлюбил более тьму, нежели свет», кто враждовал с Богом, избрал Варавву, распял Христа и лично ответственен пред Богом за всё содеянное. Наша душа наполняется тогда внутренним трепетом, мы приходим в ужас, в отчаяние, и сердце разражается рыданиями… «и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце».

Конечно, есть случаи покаяния, и таких немало, когда кающийся решительно порывает со всяким известным его совести грехом, не проронив при этом ни одной слезы; но сонмам покаявшихся людей знакомо и то чувство скорби и рыдания, о котором говорит разбираемое нами пророчество.

В религиозном опыте встречаются два вида плача: плач истинный и плач ложный. Их легко различить. Правильный плач всегда будет «плач о Нём», плач о своих тяжких грехах, причиняющих Спасителю столь невыразимые страдания.

Плач ложный – плач о себе самом – самооплакивание. Есть люди, которые никогда еще не «рыдали о Нем»; о, сколько пролили они слёз, плача о самих себе. Этот вид плача имеет мало общего с христианским покаянным чувством. Подобно Исаву, продавшему свое первородство за чечевичную похлёбку (Евр.12 гл.), Иуде, бросившему сребренники первосвященникам, богачу-юноше, «отошедшему с печалью», и многим другим. Эти люди плачут о себе, скорбят не о том, что поддались соблазну игры, а о том, что «проигрались», сожалеют горько не о грехе, а о последствиях греха.

Немало встречаем мы людей, оплакивающим себя и среди лиц ищущих покаяние. Прося Бога о прощении души, они плачут, но не о грехах своих, заставивших Христа «как непорочного и чистого Агнца» оставить славу небес, прийти на землю, принять нашу вину, испить всю чашу нашего позора и страданий. Они вопят о своей неудачно сложившейся жизни, о несбывшихся мечтах, отравленных радостях, навсегда погребённых надеждах, об изношенном теле своем, о полном своем одиночестве, об удручающем сознании собственной беспомощности, об отсутствующей материальной обеспеченности, о расшатанном здоровье и частых своих недугах, об утраченной репутации и безразличном к ним отношении когда-то близких им людей.

Почему Бог не придает значения такому самооплакиванию и не принимает его за должное покаяние? Почему Бог не благоволит к слезам Исава или Иуды и не может дать им Своего благословения?

Потому что человек, оплакивающий самого себя, не перестает быть центром личного своего внимания. Заметьте, что в истинном покаянии этот центр переносится с кающегося грешника на милующего Бога. До покаяния главным центром жизни кающегося было его порочное, эгоистическое «я». Вокруг этого центра вся его жизнь вращалась. После покаяния единственным центром внимания и всей жизни покаявшегося становится Бог. Отсюда, самооплакивание больше вредно человеку, чем полезно. Самооплакивание удаляет человека от Бога, не позволяет ему ощутить в себе должную покаянную глубину, не дает, как говорят, стукнуться ему о дно, чтобы опять всплыть кверху…

Самооплакивание вредно еще и потому, что истинное сокрушение сердца и обращение к Богу приводит кающегося к радости; из бездны отчаяния она поднимает человека и ставит его на скалу; тогда как самооплакивание отказывает плачущему в утешении, оно толкает человека в топь уныния, к отчаянию, к самоубийству… Христос сказал: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся…», и все, кто прошли путем горького покаянного вопля, неизменно обретали небесное утешение и радость. Пс.29:12 – «Ибо услышал Господь голос плача моего… И Ты обратил сетование мое в ликование». Ис.61:3 – «Возвестить сетующим на Сионе, что им вместо пепла дастся украшение, вместо плача – елей радости, вместо унылого духа – славная одежда».

Подлинное покаяние поднимает человека, поднимает его сердце, его голову, его руки. Истинное покаянное рыдание всегда заканчивается духовным возрождением, уверенностью в прощении грехов и радостью спасения. Крест Голгофы, вначале вменяющийся грешнику в вину, позже принимается им, как единственная основа его прощения. Христианство первых веков было религией радости. Примирившиеся с Богом грешники, спасенные по Его благодати, знали в те времена, что значит «радоваться радостью неизреченною и преславною».

Но пять веков спустя, когда люди пытались следовать за Христом без предварительного покаяния, без оставления грехов, без обновленной жизни и Духа Святого, христианству стали приписывать подавленное настроение духа, печальное выражение лица и уныние сердца.

Грех – болезнь мучительная и смертельная. И трудно человеку радоваться, пока он подвержен этой болезни. Но радость, как сильное пламя, внезапно охватывает его, когда он убеждается в полном своем исцелении. Горькие слёзы покаяния прекращаются, когда Бог снимает с плачущего его греховное рубище и облекает в ризы спасения. Чрезвычайно важно заметить, что в истинном покаянии усматривается четыре главных момента: угрызение совести – Ис.16:8-11, сокрушение сердца – Пс.50:8, исповедание уст – Рим.10:9-13, исправление жизни – Мф.1:8.

Не подлежит сомнению, что все эти четыре этапа покаяния очень важны и, однако, ничто так не свидетельствует об истинности покаяния, как «сотворение достойного плода покаяния» – исправление жизни. Мы готовы забыть иногда, что это покаяние наше только тогда бывает действительным, когда мы воздерживаемся от того, в чем каялись, и не допускаем уже в нашей жизни грехов, исповеданных однажды пред Богом. Грех, прощенный Богом, есть только грех, оставленный нами навсегда! Слушайте, что говорят по этому поводу некоторые из отцов Церкви. Иоанн Златоуст: «Чтобы получить прощение от Бога, не довольно молиться два или три дня. Надобно произвести перемену всей жизни и, оставив порок, постоянно пребывать в добродетели. Бог не оставляет нам грехов, когда мы сами их не оставляем». Василий Великий: «Самый верный знак, по которому всякий кающийся грешник может узнать, действительно ли грехи его прощены Богом, есть тот, когда мы чувствуем такую ненависть и отвращение от всех грехов, что лучше согласимся умереть, нежели произвольно грешить опять пред Господом!» Григорий Богослов: «Покаяние имеет как бы два лица. Оно взирает на прошедшее и на будущее; на прошедшее, дабы оплакивать содеянные грехи, на будущее, чтобы не делать их уже более». Исаак Сирин: «Кто в надежде на покаяние поползнется вторично совершить тот же грех, в котором принес покаяние, тот лукаво поступает с Богом».