Вопрос
2709:
Верите
ли Вы, что будет мир во всём мире ? Такой лозунг всегда висел на нашем
доме.
Ответ:
У
нас есть Библия и из неё я узнаю, что войны
всегда были и они есть, как Божие наказание за грехи. Так как грешить
люди не перестают, то получается, что друг
нам не мир, а война.
Война—Божие
наказание.
«Война!
Какое ужасное слово. О! какое ужасное
дело! Но ужаснее всего то, что войны
всегда были, есть и, вероятно, будут, пока существует грешный род
человеческий. И чем дальше, тем, кажется, хуже. Сам Спаситель
предсказал, что перед самым концом сего мира будут войны: Мф.24:6–
„Услышите о войнах и
о военных слухах, смотрите не ужасайтесь, ибо надлежит тому всему быть,
но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ и царство на царство».
Я
живу в провинции, и вот здесь часто приходилось слышать от деревенского
люда: „Зачем нам воевать? Прожили бы и без войны».
И очень многие ставят всему сему причиною наших и союзных нам, а также
враждебных правителей. Но христианин знает, что, как мы сказали, войны
были и раньше, были и есть и там, где нет правителей. Но там войны
ведутся ещё худшие, не международные, а междоусобные и постоянные (в
Африке, Америке, Полинезии). Некоторые правители заключали вечные миры
и священные союзы, чтобы ие воевать, но вскоре же вынуждались браться
за оружие и воевать. И это не прекратится, пока люди таковы, каковы они
есть, пока законом их
повседневной жизни не станет Евангелие, пока земля не перестанет
стонать под бременем греха, насилия и неправды. И самая война, с
церковной точки зрения, есть не иное что, как одно из величайших и
ужаснейших бедствий и наказаний Божьих, какие только постигают
человечество по промыслу или по попущению Бога за грехи и ложь жизни.
Церковь в своих молитвах и творениях св. отцов причисляет войну к
разряду таких бедствий, как голод, моровое поветрие, землетрясение и т.
п. Причина всех этих бедствий – наши злые дела, наши грехи
пред Богом. Когда в Ветхом Завете царь Давыд согрешил, к нему явился
пророк и сказал: „Бог меня послал к тебе. Избирай себе любое
из трех наказаний: быть голоду в стране твоей семь лет, или чтобы ты
три месяца бегал от неприятелей твоих, и они преследовали тебя (т.-е.
войну), или в продолжение трех дней была бы моровая язва в стране
твоей» (2 Цар.24:13). Царь Давыд подумал, что если быть
голоду семь лет, очень долго и погибнет от этого много народу, бегать
от неприятеля три месяца –
тоже плохо, и решил: пусть будет „моровая язва»,
это недолго, только три дня – и всё. Но хотя недолго это
было, а всё-таки мор истребил в его царстве более семидесяти тысяч
народа.
Пребывая
в наших грехах и беззакониях, поддерживая смысл жизни, по существу
языческой, мы, пожалуй, и можем избежать иногда войны, но не убежим от
иного наказания Божия. Если не будет войны, будет голод, не будет
голода, будет мор или ещё что-нибудь более ужасное. Если бы люди,
совершая злые дела, грехи и беззакония, постоянно нарушая волю Бога,
умудрились бы устроить так, что не было бы ни войны, ни голода, ни
мора, тогда Бог наказал бы их другим, быть может, необычайным,
ужаснейшим образом. Жители Содома и Гоморры, ведя крайне нечестивую
жизнь, наслаждались всеми земными благами, так что их страна была как
земной рай (Быт. гл. 13, ст. 10). Однако казнь Божия поразила их
ужаснее всякой войны: страшный огонь, павший с неба, сжёг их живыми
всех и всё, и мужчин, и женщин, и стариков, и младенцев, и скот, и
всякое имущество, и даже землю, на которой они жили, так что
образовалась пропасть, наполненная и до ныне горькой водой, под
названием „Мёртвое море». Так вот в сравнении с
другими бедствиями н наказаниями война – ещё довольно лёгкое
наказание Божие. Например, во время мора гибнут все без различия пола и
возраста и состояния, а на войне умирают только те, и то не все, кто
идёт и послан на это дело. Война — злое, не Божие дело. Но
она есть необходимое следствие безбожной, неправедной жизни людей.
Умножаются беззакония, ведут за собой и такие грозные последствия. И
нет надежды, что люди опомнятся, и тогда отпадут и войны. Все подобные
бедствия посылаются ведь нам за нашу нечестивую и позорную жизнь. Мф.24:12 –
«И, по причине
умножения беззакония, во многих охладеет любовь».
Не буду уже говорить о городах, — это прямо
„блудный Вавилон», а взгляните в деревни. Идёт
богослужение и священнослужитель произносит: „О мире всего
мира. Миром Господу помолимся», а с клироса раздаётся душу
устремляющее ввысь „Господи, помилуй». Но в храме
пусто и пусто. Я пробовал говорить некоторым священникам, чтобы они
просили своих прихожан не забывать ходить молиться, потому что молитва
необходима, особенно теперь, как некогда городу Ниневии. Но я всё же не
слышал, чтобы священники просили прихожан, а некоторые батюшки прямо
говорят, что это каждый про себя знает, что нужно молиться, об этом и
нечего говорить. Но с этим нельзя согласиться. Если бы почаще после
службы батюшка урезонивал пасомых, то результаты всё же, наверно,
сказались бы. Искреннее, правдивое слово не пропадёт. И если один из
десятка одумается, и то у Бога велико. Если бы, примерно, батюшка
сказал так: «Сегодня была утреня и началась не рано, около
четырёх часов, а вы, дети мои, не были, – это очень нехорошо.
Что лучше, - идти на войну или к утрене» и т. д. На то и
пастыри, чтобы неустанно учили: 2Тим.4:2
– «Проповедуй
слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со
всяким долготерпением и назиданием».
Старались бы нам внушать, чтобы мы ещё более не зарастали корою греха,
неправды, забывчивости и упорства во зле. Для примера я сообщу о себе.
В один прекрасный день мы поужинали, после ужина стали чай пить, а
после чаю я лёг на печку. Тепло на печке, я пригрелся и стал было
засыпать. Но слышу – меня кто-то толкает в бок и говорит:
„Сынок, вставай, молись Богу, тогда и ляжешь совсем
спать». Я кое-как отвечаю: „Погоди, маманя,
немного, больно хорошо спится». А она мне и говорит:
„Ещё бы на печке – да плохо спать! Ты бы подумал
лучше, как теперь на войне-то спят, на земле да на холодной, а может
быть, на дожде, а то, может быть, и совсем некогда спать-то».
И невольно я вспомнил всё это: на самом-то деле, как они, горемычные,
там теперь? Может быть, и не ужинали, не говоря уже о чае, и где они
спят? А может быть, переходят в брод по грудь ледяную реку.
Так
и во всём: если нам будут почаще напоминать, то и мы будем, вероятно,
задумываться и что-нибудь делать.
Вы
помните случай, когда Златоусту народ заявил: „Долго ли ещё
ты нас будешь обличать?» „До тех пор, - ответил он,
- пока вы не перестанете грешить». Так вот, батюшки, извините
меня, что я беспокою вас: встаньте на высшую ступень, а около себя на
низшую поставьте нас, грешных, и научите нас своим добрым делом и
словом, и учите нас не один раз, а сто крат и тысячу крат. Не будьте
отягчены сами сном, как однажды Апостолы, коих Христос трижды будил. Но
если вы не восстанете и нас не разбудите, то горе, горе будет всему
роду человеческому. Будем просить Царя небесного, дабы Он не до конца
прогневался на нас и помог нам». Ивановский.
«Ст.Мысль» 1915 г. Стр. 143-46
Лев.26:36
– «Оставшимся из вас пошлю в сердца робость в земле
врагов их, и шум колеблющегося листа погонит их, и побегут, как от
меча, и падут, когда никто не преследует».
Старость
никого не обойдёт,
Конечно,
если раньше не откинем.
Кровь,
как в колодце, ноги словно лёд,
Румянец
заменяется на синий.
Всё
думал в юности: «Позиции не сдать!»
От
долгих насморков, простаты и запоров
Хребёт
согнёт, и хрустнет вдруг костяк,
Заклинит
клапаны сердечного мотора.
Привлечь
на помощь прежнюю осанку,
Пытаться
выше ноги поднимать;
Отваливаться
прежнее начнёт кусками,
И
кожа сморщится… такой
запомнил мать.
Уверовав
в Евангельское Чудо,
В
спасенье вечное в Иисусе, Божьем Сыне,
Я
понял, красота
моя не в чубе,
А
всё в любви, что в старости не сгинет.
В
любви и благодарности Иисусу
За
жертву и страданье на Голгофе.
Персты
тверды, хотя на вид трясутся –
Неузнаваем
стал в анфас и в профиль.
Душою
молодею с каждым днём,
Любовью
– знаменем укрыт от непогоды.
Важнее
важного – с кем об руку идём,
Кому
ты нужен и на что же годен?
И
чувствуешь ли нужным поутру,
И
к вечеру в довольство запахнувшись;
Кто
воздохнёт, когда в свой час умру,
Какой
молвой в гробу наполнят уши?
Сжимая
зубы, виду не подать,
Что
слышу скрип и хруст меж позвонками,
Что
смерть крадётся слепо – лютый тать,
А
члены тела как бы и не с нами.
С
молитвой падаю поклонами земными,
Давлю
апатию, брюзжанье и маразм;
Дух
ревности с колен на труд поднимет...
Не
оказаться бы при встрече сонно-праздным. 22.3.05.
ИгЛа
|
Форум
Игнатия
Лапкина 
