Если монахам было показано, что живущие в мире выше их по праведности, то почему же они не взяли за образец тех мирских людей?

Ответ:

Крамольнейшие слова говорите, не зная духа монашества. Человек, вступивший в монашество, мыслит иными категориями. Здравое человеческое суждение здесь уже не в ходу.Им бы кого-тозатащить, кого бы ни было приобщить к монашеству. И они рыскали, гробили самое ценное, что было вмире, высасывая соки из народа. Изничтожали истинную добродетель в миру, и приходящие к ним вскоре и умирали. А сколько бы ещё добра они сделали, живя в мире, будучи ревностными христианами! Но у монаха заклинило, зациклило на одном – нужно приобщиться его имени монашеского. Он вылавливает жемчужины и хоронит, закапывает их всю свою жизнь монашескую. А уж концовку всегда припишут с благоуханием, с нимбом, с ангелами поющими. Но так ли будет на Суде Божьем? Вот только один пример людоедской политики монахов. Можно догадаться, что не один был такой изувер, и его биография не полная, там были и иные жертвы, быть может. Все Евангельские слова Христа о том, чтобы отвергнуться себя, взять крест и следовать за Господом, монахи толкуют только в смысле принять монашество, последовать за ними в горы, страдать на корешках. Привожу выдержку из книги, изданную по благословению г.Ридигера.

«Лавсаик» или повествование о жизни святых и блажных отцов. Перевод с греческого. Москва 1992. По благословению патриарха Алексия ІІ.тр.117. Об авве Пафнутие. «После продолжительного подвижничества Пафнутий молил Бога открыть ему, кому бы из совершенных по святости он был подобен. Ангел явился ему и сказал: ты подобен такому-то флейщику, который живёт в городе. Пафнутий пошёл, разузнал о его добрых делах и сказал ему: «Хотя я не знаю за собою, чтобы сделал что-нибудь подобное, но ты, без сомнения, слыхал, что я славен подвижничеством, ибо не в беспечности провёл жизнь свою. И вот Бог открыл мне о тебе, что ты нисколько не ниже меня по добрым делам. Посему, когда Бог так печётся о тебе, брат, ты не оставляй души своей в пренебрежении, на волю случая». Флейщик тотчас же бросил из рук флейты, и променяв благозвучие музыкальной песни на духовное сладкопение, последовал за сим мужем в пустыню. В продолжении трёх годов подвизался он, сколько мог, проводя жизнь свою в пении псалмов и в молитвах, наконец прешел на небо и почил, сопричисленный к ликам святых и чинам праведных.

Проводивши к Богу сего усердного подвижника добродетели, Пафнутий стал вести жизнь более совершенную в сравнении с прежнею. И опять молил Бога открыть ему, кому из святых он подобен. Опять был к нему глас Божий: «Ты подобен старшине ближайшего селения. Пафнутий немедленно отправился к нему, и тот рассказал о себе: «Вот уже тридцатый год, как я разлучился со своею женою, прожив с нею только три года и прижил от неё трёх сыновей, которые служат мне по моим делам.Я до сих пор не оставлял страннолюбия. Никто из поселян не похвалится, чтобы он принял странника прежде меня. Бедный или странник не выходил из моего дома с пустыми руками, не получив прежде нужного для пути. Не пропускал я бедного, удручённого несчастьями без того, чтобы не подать ему достаточного утешения. Не был я лицеприятен к своему сыну на суде. Чужие плоды не входили в дом мой. Не было вражды, которой бы я не примирил. Никто не обвинил моих сыновей в неприличных поступках. Стада мои не дотрагивались до чужих плодов. Не засевал я первый своих полей, но, предоставлял их всем, сам пользовался только тем, что оставалось. Не допускал я, чтобы богатый притеснял бедного. Во всю жизнь мою никого не огорчал, никого никогда не осуждал». Услышав о добродетелях сего мужа, Пафнутий облобызал его голову и сказал: «Да благословиттебя Господь с Сиона, и узришь благая Иерусалима. Тебе не достает ещё одной из добродетелей – многомудрого познания о Боге, которое не можешь ты приобрести, если не отвергнешься мира, не возьмёшь креста и не последуешь за Спасителем». Услышав сие, тот немедленно, не сделав даже никаких распоряжений касательно своего имущества, последовал за этим мужем в гору. Немого времени прошло и сей муж скончался.

Пафнутий опять молил Бога открыть ему, кому он подобен. И опять сказал глас Божий: «Ты подобен купцу, ищущему хороших жемчужин. Встань же и не медли, с тобою встретится муж, которому ты подобен». Он пошёл и увидел одного купца александрийского. Сей был муж благочестивый и христолюбивый, торговал на двадцать тысяч златниц, имея сто кораблей, и теперь возвращался из верхней Фиваиды. Он всё своё имущество и все прибытки от торговли раздавал бедным и монахам. И в этот раз с сыновьями своими нёс Пафнутию десять мешков овощей.«Что это, любезный?» –спросил Пафнутий.Тот отвечал ему: «Это плоды торговли, приносимые Богу, для подкрепления праведных». «Что же, – сказал ему Пафнутий, –ты не примешь нашего имени?» Когда тот признался, что очень желает сего, Пафнутий сказал ему: «Доколе ты будешь заниматься земною торговлею и не примешься за небесную куплю?» Купец, нисколько не отлагая, приказал своим сыновьям разделить между бедными всё, что у него оставалось, а сам отправился в гору, заключился в том месте, где до него подвизались двое, и постоянно молился Богу. Прошло немного времени и он, оставив тело, сделался небожителем».

Сразу же вопрос: Димитрий Ростовский отлично знал про все Лавсаики, Прологи – так почему же он не поместил в житии Пафнутия эти эпизоды? Из пяти официально канонизированных Пафнутиев под описанного здесь праведника подходит более всего Александрийский, преподобный, февраль 15, живший в пятом веке. Но тут упоминается ещё и его дочь Евфросиния. Но оказывается, что и жития его нет на этот день. Почему? Очевидно, что даже для такого чистопородного монаха, как Димитрий Ростовский, велико был искушение, описывать ли для людей этого Пафнутия, чтоб не соблазнить малых сих, кормящих монахов. А по описанию в Лавсаике сей Пафнутий есть наивысший образец монашеского делания – он же жемчужины собирал, сманывая в пустыню и погребая там трудолюбцев. Попытаемся вникнуть в суть описанного, что уже в 1992 году благословляет печатать для подражания (?) советский патриарх Дроздов. Обычное монашеское самомнение, доведённое до гордыни падшего херувима, что ему равных нет. Вопросы ставит каждый пафнутий так: «Есть ли кто равный мне? Кому я подобен?» На самом же деле тут желание узнать, к кому так же Бог благоволит, и вполне опровергнуть Бога. Пафнутий тут же, разговаривая с тем, кто равен ему, делает немедленный вывод: тебе не хватает вот такого-то шага; ты ещё не достиг совершенства вот потому-то. А это «потому-то», и «то-то» конечно же, как догадались, есть «преблагословенное» и «пресвятейшее» монашество, куда обольщённых утаскивает обольститель. Предположим с великим недоверием, что Пафнутию все три раза был голос и явление с неба, от Бога, а не от лукавого, как нередко описывают жития святых, случалось и с теми, кто после был канонизирован. Если молитва Пафнутия была услышана Богом, то вопрос: почему его Господь не осадил сразу же?

Лук.17:10 – «Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать». Монахи постоянно высокоумствуют о своей туманности, и присущие только Богу слова применяют к своей утробе.Исх.9:14 – «нет подобного Мне на всей земле». Думающие и говорящие, что они бесподобны, получают укор. Ис.47:8 – «Но ныне выслушай это, изнеженная, живущая беспечно, говорящая в сердце своём: «я, - и другой подобной мне нет». Потрясающа простота, с которой Пафнутий отворачивал головы своим жертвам. У него чисто старообрядческая проповедь: «Ты – еретик! Переходи к нам!» В каком же духовном состоянии находились описанные здесь жертвы лютого монаха-палача? Они, ни слова не говоря, бросают уже налаженную христианскую жизнь, о которой сам Бог и Ангелы засвидетельствовали, что они угодны Богу и не ниже этого отшельника. Значит, внутри их не было Евангельского учения, а была тоска о высшем, а высшее – это, конечно же и несомненно, – монашество. И вдруг случай представился взойти на сию вершину благоуханных песнопений. И если Пафнутию был голос небесный, и он был в том уверен, то как он посмел Божие определение выправлять, что его жертвам-де ещё одного не достаёт, а именно – скрыться от мира в монашеской пещере.Если при встрече они были уже равны с флейщиком, то почему Пафнутий не допустил мысль, что именное ему не достаёт до совершенства – уйти в мир на служение ближним, а не зарывать свой талант в горах? Уморил флейщика и снова ставит рекорды в посте, стал ещё более совершенным. И снова его заносит на ту же ступень гордыни, что так он высок. Высок уже по сравнении с самим собой, каким был до встречи с флейщиком. Возьмём условно, что раньше по какой-либо шкале святости монах Пафнутий І был на отметке 5 – наравне с флейщиком. Но вторая его жертва – старшина ближайшего селения был наравне с Пафнутием ІІ, который по святости выше того, каким он был до роковой для флейщика встречи с ним. Нынешняя святостьПафнутия, допустим, оценится уже по отметке 6, равной сегодняшнему старшине – второй, уже более значительной жертве – скажем, администратору районного масштаба. Значит этот администратор-старшина был по отношению тогдашнего Пафнутия выше его, как 5:6. И однако он и этого сумел сглотнуть, как Змей-Горыныч. Селение лишилось праведника и пример благочестивой жизни сгнил в пещере, талант закопан преподобным Пафнутием. За это его будут во святые после смерти проталкивать следующие его последователи.

И третий агнец попался ему, когда тот шёл накормить алчного себялюбца Пафнутия. Пафнутий разрушил его семью, самого уморил, а дело нищелюбия заглохло, корабли ушли на переплавку. Ныне там везде мусульманство. И всё это благодаря безумству пафнутиев, которых афиширует г.Ридигер (патриарх Алексий ІІ). Издан ныне «Лавсаик» без комментариев, а как образец для подражания. Когда Пафнутий вышел на поиск тогдашнего Онассиса, он был духовно ещё выше себя первого, то есть условно назовём сегодняшнего Пафнутием ІІІ.Но тогда по сравнению сПафнутием І третья жертва ненасытного отшельника - купец александрийский, муж благочестивый и христолюбивый, был выше по крайней мере на два порядка и цена ему была бы – 7. Так почему бы сразу же не послатьПафнутия І к купцу александрийскому, мужу благочестивому и христолюбивому, чтобы он увидел, что его успехи весьма ниже сего купца. Пусть кому-то не покажутся эти рассуждения длинными, ибо они ждали Пафнутия полторы тысячи лет. Обзор всех слоёв населения показывает, что уже в 5 веке Библия была абсолютно неизвестна народу, на всех уровнях. Ни одна из трёх жертв не возразила черноризцу словами Писания: Рим.10:3 – «Ибо, не разумея праведности Божией и усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией». Им легко было внушено, что спасение самое надёжное только в монашестве, в отшельничестве, и даже не в монашеском общежитии. Идея монашеского благочестия и превосходства над всеми добродетелями христианскими пропиталавсю пустыню игосударства. Это возможно было только при одном условии, что не было иного руководства, то есть Слово Божие было зарыто, спрятано.Теперь аввы-отцы могли манипулировать народом по своему усмотрению. Иер.2:13 – «Ибо два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды». Иер.17:13 – «Ты, Господи, надежда Израилева; все, оставляющие Тебя, посрамятся. «Отступающие от Меня будут написаны на прахе, потому что оставили Господа, источник воды живой»». Гал.4:17 – «Ревнуют по вас нечисто, а хотят вас отлучить, чтобы вы ревновали по них». Мрк.9:42 – «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море». Пр.1:12 – «живых проглотим их, как преисподняя, и - целых, как нисходящих в могилу».

Ведро дырявое так многих подвело,

И влага растеклась с ущербом рядом,

Сосуды есть поганые – на зло,

На осуждение сестры своей и брата.

И что бы ни услышали их уши,

Они трезвонят, ссорят и поганят;

Пожарные команды не потушат

Пожарищ, что зажёг один плюгавый.

И не удержат пакостную новость,

Она их раздирает изнутри;

Расхристанные, сбрасывают пояс,

При обличении срываются на крик.

В большом дому есть разные сосуды…

Кто чист от лжеучений, с малолетства,

Тот будет зубы зажимать и губы,

О том домашние не пожалеют после.

Стрела, в бедро вонзённая, торчит

И не даёт шагнуть без хромоты,

Кладут пораненного на пробитый щит,

Кричит от боли он до хрипоты.

Как вырвать хочется обломок от стрелы –

Так новость пустозвона раздирает;

И плавится язык от поношений злых –

Ведро поганое наполнено до края.

Нам за слова придётся отвечать,

За разные по весу и значенью.

Дай, Господи, нам на уста печать,

Наполнить их святым, не абы чем-то.

И пусть, как алавастровый сосуд,

Разбит он будет в страстную седмицу;

Пусть лучше наше имя пронесут –

От слов и дел сподобимся напиться.

На выброс продырявленное часто,

И легче заменить на новое, чем клеить;

Светильники с нечистым маслом гаснут

От осуждения – им перебьют голени.14.03.06. ИгЛа

• < Назад
• Вперёд >