Чем всё-таки оправдывали подвиги молчальничества даже особо чтимые святые? Не могли же они не знать учения Христова, где прославляется сеяние Евангелия. Взять того же Серафима Саровского, он же тоже молчал.

Ответ:

Оправдывать можно всё, и даже как бы по-Писанию найти что-то, где добрые отзывы о молчании, о грехе от языка. Вот это и взяли за основу. Иак.3:8 – «а язык укротить никто из людей не может: это - неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда». Такое понимание, что разговор или даже проповедь рассеивают внимание и человек теряет близость к Богу – абсурдно, есть антиевангельское учение и противно спасению. Вот из жития Серафима Саровского:

«Сущность же многотрудного подвига старца заключалась собственно не в наружном удалении от общительности, но в безмолвии ума, в отречении от всяких житейских помыслов для чистейшего, совершеннейшего посвящения себя Богу. Многие из братии весьма сожалели о таком удалении благодатного старца от общения с ними и о подъятом им на себя подвиге молчальничества, а некоторые даже как бы укоряли его за то, что он уединяется, тогда как, пребывая в близком общении с братиею, он мог бы назидать их и словом, и примером, не терпя ущерба и в благоустроении своей души. Но на все сии упреки старец отвечал словами преподобного Исаака Сирина: «возлюби праздность безмолвия предпочтительно насыщению алчущих в мире» и—святого Григория Богослова: «пре­красно богословствовать для Бога, но лучше сего, если человек себя очищает для Бога».

И подъятый преподобным Серафимом на себя многотрудный подвига молчальничества совершеннейшим образом очищал и просвещал праведную душу его и еще более и выше возводил в тайны Богосозерцания, совершенно обезоруживая диавола для борьбы с пустынножителем. Какие плоды духа приносил для Серафима этот подвиг, — о сем ясно можно судить по наставлениям святого старца касательно безмолвия, несомненно основанным и на собственном опыте. «Когда мы в молчании пребываем, — говорил впоследствии преподобный Серафим, —тогда враг, диавол, ничего не успеет относительно к потаенному сердца человеку: сие же должно разуметь о молчании в разуме. Оно рождает в душе молчальника разные плоды духа. От уединения и молчания рождаются умиление и кротость. В соединении с другими занятиями духа, молчальничество возводит человека к благочестию. Молчание приближает человека к Богу и делает его как бы земным Ангелом. Ты только сиди в келлии своей во внимании и молчании, и всеми мерами старайся приблизить себя к Господу: а Господь готов сделать тебя из человека ангелом: Ис. 66:2 – «А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим». Плодом молчания, кроме других духовных приобретений, бывает мир души. Молчание учит безмолвию и постоянной молитве, а воздержание делает помысл неразвлекаемым. Наконец, приобретшего сие ожидает мирное состояние». Так проходил преподобный Серафим подвиг молчальничества, и, достигая высших дарований духовных, получал и новые благодатные утешение, ощущая в сердце неизреченную радость в Духе Святом».

Прошли годы и из пустыньки Серафим пришёл вдруг в монастырь... «По удару в колокол, старец явился на все­нощное бдение в Успенский храм. Все братия пришли в сильное удивление, когда между ними мгновенно разнесся слух, что ста­рец Серафим решился поселиться в обители. На другое же утро, 9-го мая, в день перенесение мощей святителя и чудотворца Николая, Серафим пришел, по обычаю, в больничную церковь к ранней литургии и причастился св. Христовых Таин. Из храма он направился в келлию строителя Нифонта и, приняв от него благословение, поселился в прежней своей монастырской келлии. Но при этом старец никого, однако, не принимал к себе, сам никуда не выходил и не говорил ни с кем ни слова, подъяв на себя, таким образом, новый, труднейший подвить затворничества. О подвигах преподобного Серафима в затворе известно лишь очень немного, ибо он никого к себе не допускал и ни с кем не промолвил ни слова»… Бывший тогда Тамбовский епископ Иона, часто посещавший Саровскую обитель, однажды пожелал видеть лично отца Серафима и с этою целью подошел было к его келлии; но преподобный, твёрдо исполняя свои обеты перед Богом и опасаясь человекоугодия, и на сей раз не нарушил своего молчания и затвора. Видно, преподобному Сера­фиму не наступило еще тогда время оставить затвор. Так понял это и преосвященный, который, на предложение игумена Нифонта снять двери келлии старца с крючков, отвечал отказом, го­воря: «как бы не погрешить нам». И оставил старца в покое…

Старец собирал в реке Саровке камешки и унизывал ими бассейн родника; устроил подле для себя гряды, сажал овощи. На горке, около родника, для старца был устроен маленький сруб без окон и даже без дверей, с земляным входом, со стороны под стенкой. Подлезши под стенку, преподобный Серафим отдыхал в этом убогом убежище после трудов, скрываясь от полуденного зноя... Слово своё, как и всю свою жизнь и все свои действия, преподобный Серафим всегда основывал на Слове Божием».

Вот такую приписку делают чуть не к большинству житий. И как будто эти делатели умной молитвы никогда не читали столь ясные слова Духа Святого: Тит.1:16 – «Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются». Рим.10:14 – «Но как призывать [Того], в Кого не уверовали? как веровать [в] [Того], о Ком не слыхали? как слышать без проповедующего?» Если понимать не так, как Апостолы проповедывали, то такая вера к спасению не приведёт. 1Кор.15:2 – «которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали».

Наследнику в предсмертные часы

Передают бразды правленья и богатство.

Про бедных не забудь и им отсыпь,

Не забывай, какой бы не был касты.

Давид, собравши тысячи талантов,

Хотевший храм воздвигнуть Иегове,

Всё вычертил и выверил по плану

Тому, Кто всех врагов его прогонит.

Затея важная и нужная таилась

В пастушьей голове у воина-царя,

Но не наткнулся здесь на Божью милость,

И умолять о том, он понял, – зря.

Кровь Голиафа и семи народов

Напомнил Бог, творящий мир и войны:

«Уж слишком многих ты, Давид, угробил,

И в той крови вполне и храм утонет».

О благодетелях напомнил, о врагах,

Сквернивших дом, потомство у Давида,

Их Соломон сумеет прострогать

И смыть вчерашние позорные обиды.

В наследство страх пред Богом заповедал,

Чтоб никогда не отступать от Бога,

Не быть неверными, какими были деды,

И те грехи им мысленно не трогать.

В наследство Библию оставлю не одну

И чётки-лестовку ревнителям поклонов.

На смейте путь налево изогнуть,

Никто ваш дух к монашеству не склонит.

Наследники мои склонились у одра,

Их перешопот на исход дыханья.

Мне не завидуйте, придёт и вам пора

Воспеть и воспарить, как дым пасхальный.

Наследуем обещанную вечность

Из непроглядной тьмы забот и суеты.

Всё для Христа, своим хвалиться нечем,

И узришь то, едва успев остыть. 27.10.07. ИгЛа

• < Назад
• Вперёд >