Почему же даже революция не смогла своротить духовенство на путь первых христиан, что не тем они занимаются, а нужно всем идти и евангелизировать тёмную революционную массу народа?

Ответ:

Только потому, что те, кто был за реформу и кто был за консервацию всего прошлого и пошлого, все они одинаково были невозрождёнными и желали только через внешнее устройство Церквипривести к покорности вышедшую при наводнении из берегов широкую реку. Церковники ничего не соображали здесь.

“Государственный переворот в феврале-марте 1917 года осуществился для большинства русских людей совершенно неожиданно. Он всех застал врасплох, в том числе, конечно, Святейший Правительствующий Синод. Большинство членов его, к тому же было в отсутствии, уехав из Петрограда в свои епархии с наступлением Великого поста. Общее положение Русской Церкви в то время могло казаться благополучным. Конечно, временами возникали проблемы. Как всегда, состав Синода, включая обер-прокурора, не всех мог удовлетворить; в частности, большой критике подвергался Петроградский митрополит Питирим, но в этом не виделось ничего катастрофического. Церковь к этому времени, вместе со всей империей, преодолела искушения революции 1905-1906 года. Тогда революция врывалась в её внутреннюю жизнь главным образом в виде беспорядков в некоторых духовных Академиях и семинариях, но всё это преодолели, и, казалось, наступило нормальное течение жизни под покровительством благочестивого царя. Напряжение чувствовалось только в связи с тем, что шла напряжённая война. Были все основания надеяться, что конец её близится, и что она завершится победой, которая укрепила бы государственный строй и открыла бы возможность приступить к важнейшим реформам. К их числу многие надеялись присоединить восстановление патриаршества после созыва Всероссийского собора.
По грехам нашим Бог судил иначе. Тщательно подготовленный тайный заговор неожиданно поставил государя в такое положение, что он, не чувствуя ни в ком твёрдой опоры, вместо того видел кругом себя только измену, трусость и обман. Государь счёл себя вынужденным подписать отречение от престола. Это сразу же вызвало быстрый развал всей государственной и общественной жизни, очень скоро отразившейся и на положении Церкви. Всё происходило невероятно быстро. Синод смог собраться только тогда, когда всё уже было кончено, и почти сразу был изменён и его состав. а обер-прокурором назначен В.Н. Львов, не вполне нормальный фантазёр. Мало кто в тот момент понял всё значение происшедшего. События оценивались в обществе только с политической точки зрения и исходили из осуждения всего старого. Религиозно-нравственная сторона происшедшего не могла быть представлена ни в одном органе печати. Неограниченная свобода была предоставлена только для критики и осуждения всего, связанного с Церковью. Мало кто понял в тот момент, что, приняв этот переворот, русский народ совершил грех клятвопреступления, отверг царя — Помазанника Божия и пошёл по пути блудного сына евангельской притчи, подвергая себя таким же пагубным последствиям, какие испытал он, покинув отца. Февральская революция 1917 года, а затем захват власти в России коммунистической партией повлекли за собой такие испытания для Церкви, каких никогда и нигде не было в истории человечества.

Если гонения на веру возникали во многих странах с разной силой с первых лет существования Христианства, то никогда преследование его не достигало такого размаха и такого утончённого коварства, как в России при советской власти. К мероприятиям, имевшим целью физическое истребление христиан, прибавилось возникновение расколов, пользовавшихся поддержкой коммунистической власти. Невозможно понять канонического положения Церкви в России без того, чтобы знать историю разных попыток советской власти внести в Церковь дезорганизацию и расколы с тем, чтобы подчинить её врагам и разрушить её изнутри. Для этого прежде всего были использованы лица, которые выросли в Православной Церкви и иногда даже были её священнослужителями, но на самом деле, по разным мотивам, стремились к внесению в неё реформации протестантского характера. Эти лица создали обновленческое движение, которое появилось сразу же после государственного переворота.

Если были среди новых деятелей некоторые идеалисты, то они скоро потонули в море оппортунистов, стремившихся отнять власть из рук иерархии, или лиц, своекорыстно ставших на службу новой власти в её усилиях для уничтожения веры в русском народе. Обновленцы вышли из кругов русской интеллигенции, проявлявших интерес к религиозным вопросам. Эти лица приближались к Церкви, но не входили по-настоящему в её жизнь и не воспринимали её учения полностью. В Петербурге и Москве, а частью и в других городах, они встречались в разных кружках, где, впрочем, наравне с ними выступали и лица с православными убеждениями, в том числе профессора Духовных академий. Довольно долго в Петербурге председателем на заседаниях Религиозно-философского общества был епископ Ямбургский Сергий (Страгородский), впоследствии Патриарх. Видным участником общества был и будущий вождь обновленцев епископ Антонин (Грановский). Из будущих заграничных деятелей назову Бердяева, Булгакова, Карташева, Мережковского, Франка. Кроме религиозно-философских обществ в Петербурге и Москве был ряд разных кружков, члены которых, если и интересовались религиозно-философскими вопросами, то с предубеждением относились ко всему ортодоксальному, как к чему-то скучному и устарелому. В некоторых случаях кружки эти так далеко уходили от Церкви, что приближались к некоторым формам сатанизма. О московском религиозно-философском Обществе памяти Владимира Соловьёва бывавший на его собраниях проф. Н.С. Арсеньев вспоминает: «Это была религиозность, но в значительной степени (хотя и не исключительно) внецерковная, или, вернее, нецерковная, рядом с церковной, а главное, вливалась сюда порой и прямая струя «символического» оргиазма, буйно оргианистического, чувственно возбуждённого (иногда даже сексуально-языческого) подхода к религии и религиозному опыту». Из участников таких кружков и нецерковно верующих «прогрессивного» направления вышли идейные основатели обновленческого движения. Гораздо больше было среди них «пресвитериан», то есть представителей белого духовенства, стремившихся к власти и питавших зависть и неприязнь к чёрному духовенству и епископам. Проф. Б.В. Титлинов, один из основателей и главных деятелей обновленческого движения, признаёт, что «в области внутренних церковных задач Живая Церковь поставила своею целью, прежде всего, освобождение церковной жизни из-под влияния монашеского епископата и передачу руководительства церковными делами в руки белого духовенства». Среди них было много авантюристов и своекорыстных предателей Церкви. Тот же Титлинов признаёт, что значительная часть обновленческих деятелей идейные задачи ставила на второй план. По его словам, для этого течения, если можно назвать его этим именем, «задачи идейного характера заслонялись задачей использования сегодняшней победы над старым церковным режимом и даже иногда жаждой отмщения за понесённые прежде обиды и несправедливости. Проф. Титлинов был одним из главных организаторов и деятелей обновленчества и поэтому нельзя не поверить такому его свидетельству. История показывает, что вообще люди такого типа обычно примыкают к революционным движениям. Ещё в 1905 году группа будущего обновленческого духовенства присоединилась к революции. Из неё в Петербурге образовался левый кружок, известный под названием «тридцати двух священников». Не входя формально в число членов этого кружка, к нему примыкали и другие. Евгений Белков в 1906 году даже начал издавать журнал «Красный звонарь». Он был ярко революционного характера и скоро был закрыт властями. Попытки продолжать это издание под другим названием не имели успеха.

В первые же дни революции 1917 года, по выражению Введенского, «ещё под грохот уличной стрельбы», в Петроград, эта группа, по инициативе протоиерея Егорова, собралась на квартире протоиерея Михаила Попова. Там было решено организовать всё «прогрессивное» церковное общество во «Всероссийский Союз демократического духовенства и мирян». На первом месте у этого общества стояли цели революции и установление республиканского образа правления, а на третьем – реформа в Церкви. Председателем избрали священника Димитрия Попова, а секретарём протоиерея Александра Введенского, будущего возглавителя обновленческого движения. «Союз Демократического Духовенства» снёсся с единомышленниками в Москве и просил прислать им оттуда представителя. Поехал Введенский. Он выступил с лекцией, но не имел успеха. Москва ещё отставала от Петрограда в отношении революционного духа, и в Союз записался только один священник. Гораздо лучше пошло дело Союза в Петрограде. Там к нему примкнул уже упомянутый нами проф. Титлинов. С его помощью при Синоде был основан новый официальный орган «Церковно-общественный вестник», который Союзу легко удалось взять в свои руки. Через него он и повёл всемерно пропаганду своих идей. Работа эта облегчалась для церковных революционеров смутным положением в самом Святейшем Правительствующем Синоде. Проф. прот. Феодор Титов пишет о первенствующем члене Синода в то время, митрополите Киевском Владимире: «Ему, убеждённому стороннику строгой законности и непреклонному хранителю церковных канонов и традиций, суждено было встретиться лицом к лицу с непреодолимым стремлением ввести революционные начала в сферу церковных отношений. К тому же, место представителя революционной власти в Св. Синоде после переворота занимал человек, совершенно не подготовленный к принятому на себя положению и, как потом оказалось, больной. Вскоре обострившиеся отношения между Синодом и обер-прокурором закончились грубым актом со стороны последнего, вошедшим в историю под именем разгона Синода». Из Синода были исключены все члены, включая трёх митрополитов, из которых два были лишены и своих кафедр. В новый состав Синода не вошёл ни один из бывших в нём до революции архиереев, кроме архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского). Вместо того, членами Синода были назначены четыре священника. Послание о созыве Всероссийского собора подписано пятью епископами, одним протопресвитером и тремя протоиереями — соотношение необычное.

Для того, чтобы было понятно, насколько это мероприятие было актом революционного насилия, надо сказать несколько слов вообще о составе Синода. По штату, утверждённому 9 июля 1819 года, личный состав Синода состоял из семи лиц, из которых один назывался первенствующим, а остальные членами и присутствующими. Члены Синода назначались пожизненно, а присутствующие вызывались для временного участия в его заседаниях. Пресвитеры, обычно, назначались не членами, а только присутствующими. Членами бывали старейшие архиереи. Проф. Суворов отмечает, что в царствование императора Александра III никто из пресвитеров не назначался членом, а до того это случалось редко. Таким образом, увольнение пожизненных членов Синода было поступком незаконным и революционным.
Разгону Синода предшествовало не только упомянутое выше увольнение с кафедр двух митрополитов. Кроме них уволили с кафедр ещё 10 архиереев. Архиепископ Никон в книге «Жизнеописание Митрополита Антония» приводит их имена.

Введенский не без некоторого бахвальства пишет о том, как составлялся новый Синод. По его словам, это «развернулись свободные творческие силы... пришли те, кто давно радел о свободе церковной и политической... Инициативная группа петроградского духовенства, в числе которых были члены государственной группы, прот. А. Я. Смирнов, прот. Д. Филоненко, проф. прот. А. Рождественский и автор этих строк (то есть Введенский) организуют новый состав Синода». Из священников вошли эти же лица, кроме Введенского и, как он пишет, «ряд либеральных епископов». Новый Синод «признаёт факт революции и её необходимость. Новый Синод опирается на сочувствующий ему немногочисленный слой либерального духовенства, которое сорганизовалось во «Всероссийский Союз демократического православного духовенства и мирян». Проф. Титлинов с особенным удовлетворением пишет о том, как эти перемены обнадёживали обновленческие круги: «С помощью обер-прокуратуры, церковно-общественному мнению удалось, наконец, в середине апреля добиться роспуска старого Синода. Не малую роль сыграл при этом Совет по Делам Православной Церкви, образовавшийся из думского духовенства, некоторых членов Думы, мирян и прогрессивных церковных деятелей. На собраниях Совета неоднократно и настойчиво указывалось на необходимость новой власти в Церкви, и соответствующее представление было сделано правительству. Новый Синод был составлен из лиц, более или менее уже соответствующих потребностям момента». Сетуя на то, что всё-таки в новом Синоде недоставало «активных обновленческих работников», Титлинов радовался уже тому, что «новый Синод во всяком случае перестал быть тормозом церковно-преобразовательного движения... Лишь с этой переменой церковной власти сделалась возможной реальная церковно-обновительная работа.

Титлинов далее пишет, что деятели, «взявшие в свои руки руководительство церковной политикой», ставили своей задачей «подготовить Церковь к соборной жизни, то есть организовать церковную общественность, раскрепостить связанные прежде рамками действительного порядка церковные силы, изъять власть из рук реакционеров и выполнить всю подготовительную работу для собора. С созывом собора, последнему передавалась дальнейшая судьба церковного реформаторства». Но ещё до созыва собора «обновленный» Синод уже начал вводить реформы в церковное управление. Им были изданы временные положения о приходе и епархиальном управлении, построенные на выборном начале Титлинов сетует, однако, на то, что новый Синод действовал недостаточно решительно. Если Синод стеснялся увольнять больше епископов, чтобы не слишком поощрять анархические элементы в Церкви, то обновленческое сознание Титлинова с этим не мирилось. Он считал, что «агенты старого строя, хотя бы за ними и не было определённых вин, всё равно не будут искренне работать для церковного обновления, основным условием которого ставилось умаление епископских прерогатив».

29 апреля 1917 года Синод в новом составе объявил о созыве Всероссийского собора. Во главе подготовительной работы становится архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский). Образовывается Предсоборный совет. «25-го мая за №32800 Синод созывает в этот совет ряд либеральных профессоров в качестве спецов». Кроме них, в составе совета, был, конечно, и ряд духовных лиц по должности. Обновленцы уже перед тем начали развивать большую деятельность. Введенский писал о положении, которое он нашёл в Петрограде по возвращении из Москвы: «Там работа идёт. Союз приобрел крупную литературно-богословскую величину в лице профессора Титлинова. С его помощью официальный орган при реорганизованном Синоде, «Церковно-общественный вестник», удалось взять в свои руки. В этом «Вестнике» мы повели всемерно пропаганду наших идей... Внимание народа и сочувствие нашему делу обновления Церкви, несомненно, были огромные». Этот Всероссийский «Церковно-общественный вестник» отражал взгляды Временного правительства на церковные вопросы. Там велась ожесточённая и грубая пропаганда против восстановления Патриаршества, хотя вопрос этот никем ещё формально не возбуждался.

Напротив, противодействие этой акции обновленцев со стороны церковно-мыслящих людей если и стало проявляться, то в очень стеснённых условиях и без поддержки органов печати. Однако, православное сознание не могло не противиться восприятию новых идей. Так что даже созванный в Москве будущими обновленцами Всероссийский съезд духовенства и мирян в июне 1917 года не совсем оправдал их надежд. На этом съезде, как и на разных других собраниях, раздавалось много речей, направленных против иерархического строя, но вместе с тем, проявлялось и противодействие некоторым проектам реформ, особенно отделению Церкви от государства. Вопросы, внесённые Синодом на рассмотрение Всероссийского собора, охватывают все стороны жизни. Для нашей работы представляет интерес пункт 2-й положения «О высшем церковном управлении». Проект этот был одним из наиболее разработанных и с сильной демократической тенденцией. Возможность восстановления патриаршества там не принималась во внимание. Вопрос этот по-настоящему возник только на самом соборе: «Законопроект, выработанный во 2-м отделе предсоборного совета, заключает в себе общие положения о высшем церковном управлении, проектируемом из Поместного собора, периодически собираемого, и постоянных органов — Священного Синода и Высшего Церковного совета, имеющих особые предметы собственного ведения и совместные общие собрания для разрешения определённого круга дел».

Титлинов признаёт, что с точки зрения целей группы обновленцев, которая сосредоточилась при Синоде, созыв собора оказался ошибкой. Он пишет: «вообще здесь была допущена ошибка, за которую, может быть, надо винить не столько Синод революционного созыва, сколько самую руководящую церковную общественность. Последняя, видимо, не совсем верно оценивала положение и не была достаточно осведомлена в настроении провинциальной церковной среды. В руководящих церковных кругах преждевременно полагали, что Церковь готова для собора и что надо поскорее созвать собор, чтобы передать ему церковное строительство. Состоявшийся в начале июня в Москве Всероссийский съезд православного духовенства и мирян был как бы преддверием собора. На съезде в десять дней были выработаны и обсуждены основные проекты церковных преобразований и все главные вопросы церковного момента. С этой стороны съезд оказался вполне удачным. Определённо прогрессивная линия поведения большинства съезда в вопросах церковного устройства давала повод рассчитывать, что и будущий собор займёт такую же позицию и сделается фактором коренного обновления Церкви. Отчасти под впечатлением съезда, работы по созыву собора были ускорены». Впрочем, Титлинов признаёт, что уже в самом предсоборном совете можно было заметить, что дело не так просто, как оно могло казаться на первый взгляд. В частности, это проявилось при обсуждении вопроса о решающем или совещательном праве голоса клириков и мирян на соборе. «Консервативное течение в совете взяло под свою защиту прерогативы епископата и успело провести, в порядке особого наказа, ограничительное для церковного общества постановление о разделении собора на две курии: епископскую и духовно-мирскую, с правом епископской курии налагать veto на любое соборное решение. Резкое столкновение, происшедшее по этому поводу в совете между левым его крылом и большинством, показало, что идеалы церковного освобождения опять становятся достоянием только церковной оппозиции. Весь же тон, принятый в совете церковным центром и церковной правой его частью, давал понять близость новой борьбы церковной реакции с церковным освободительством. Подобная борьба не могла ещё разыграться в предсоборном совете во всю ширь, потому что совет был созван либеральными инициаторами и действовал в рамках либеральных же заданий».

На Синод неизменно оказывалось давление в смысле введения разнообразных демократических реформ. Однако, имея в виду уже принятое решение о созыве собора с участием представителей клира и мирян, Синод чувствовал себя недостаточно авторитетным, чтобы отменить все прежние правила. Определением от 4-5-го мая 1917 года за №268 он, тем не менее, внёс ряд реформ демократического характера, с оговоркой, что это делается не в отмену прежних правил, а временно, до выработки новых правил управления на Всероссийском соборе. Определение начинается со ссылки на новое положение в государстве: «Новый государственный строй, открывая возможность более деятельного участия народа в управлении, видит пути к тому в применении выборного начала при замещении должностей, а с другой — в объединении отдельных классов общества на почве защиты личных или профессиональных интересов».

Определение вводило выборное начало при назначении настоятелей приходов, вводило устройство благочиннических, уездных и епархиальных собраний и съездов, предоставляло местным епархиальным советам, где таковые имеются, участие в лице трёх членов, в заседаниях духовных консисторий с совещательным голосом, утверждало выборные благочиннические и епархиальные собрания и советы. Постановления всех таких собраний могли входить в силу только по утверждении их епархиальным архиереем. Деятельность всех таких учреждений должна была руководствоваться временными правилами, вырабатываемыми Святейшим Синодом. Все эти мероприятия можно было критиковать, как введённые не столько по церковным принципам, сколько следуя примеру светских учреждений того времени, то есть по принципам революции. С другой стороны, возможность ссылаться на «голос народа» в условиях революции могла быть иногда полезной в борьбе за защиту церковных интересов. Вопреки планам ввести в управление Церкви светский элемент, эти реформы разбудили православную общественность, что вскоре сказалось при выборах членов Всероссийского собора. Работа Синода, несмотря на поспешные реформы, стала несколько легче после замены В.Н. Львова в должности обер-прокурора проф. А.В. Карташевым.Нельзя не признать, что возможность созыва Всероссийского собора была проявлением милости Божьей.

Если бы его созыв состоялся хотя бы на два месяца позднее, он едва ли мог бы решить вопрос о восстановлении Патриаршества, а приход к власти коммунистов уже успел бы внести такой хаос, что мог быть поставлен и самый вопрос о возможности организации, размещения и содержания членов собора в Москве”. Лев.26:25 – “и наведу на вас мстительный меч в отмщение за завет; если же вы укроетесь в города ваши, то пошлю на вас язву, и преданы будете в руки врага”. Иез.11:8 – “Вы боитесь меча, и Я наведу на вас меч, говорит Господь Бог”. Втор.32:41 - «Когда изострю сверкающий меч Мой, и рука Моя приимет суд, то отмщу врагам Моим и ненавидящим Меня воздам».

“А страха их не бойтесь! Не смущайтесь!” –

Изрёк Иисус Своим ученикам.

Вас будут резать, разрывать на части,

Но волосинки малой не пропадёт в веках.

Что было скрыто за таким наказом,

Ещё никто нигде не испытал;

Мирнапрягался, умно изобретая казни,

Заказывали блюда на победный бал.

Но шли века… Захлёбывались кровью

Младенцев, юношей и древних стариков.

Из палачей казнёнными никто не проклят,

Молились заотпадших иврагов.

“Не бойтесь среди львов, Я с вами;

Я силой облеку сынов и дщерей”.

Вас не отравят, не затравят львами,

Не испугает деспот, рот ощерив.

Мой путьи ваш уже соединились

Через Голгофу – узкие врата,

Быть мучеником – это ли не милость,

Дней десять в муках стоит скоротать.

И задымились строки в “Житиях святых”,

Их жизнь соединилась с житиями.

“Не бойтесь!” – покрывалом этот стих

Накрыл с любовью мучениковв яме.

Никто непревозможет христиан,

Вкусивших благо от Святого Духа.

Побит был первомученик Стефан, –

Он жив вовек, синедрион же рухнул.

“Не бойтесь!” — и сегодня сей набат…

Синедрион поповскийгнусно балагурит.

Таких за веру кто же будет брать, –

Голосовальщики за власть всегда при урнах.

За смертью вечность, радость со Христом,

Благословенный рай, где нет печали.

В слова Христа едва ли мы врастём,

Доколе к страху Божью не причалим. 20.09.08. ИгЛа

• < Назад
• Вперёд >